Конечно, Кэлхаун мог только предположить, что это было именно так. Но ничего другого произойти не могло. Возможно забор использовался более трех раз, чтобы люди были готовы покинуть свои места в неизвестность. Возможно, прошли дни, недели или месяцы прежде, чем это случилось. Но забор для загона существовал — индукционный забор поперек трассы. Кэлхаун въехал в зону его действия. Каждые две секунды все мышцы его тела сокращались.
Иногда сердце останавливалось, а дыхание перехватывало, иногда сердце глухо колотилось. Казалось, что симптомы становятся все более невыносимыми.
Кэлхаун достал свою аптечку, а руки его периодически дергались. Он поискал то лекарство, которое дал Мургатройду, достал две таблетки.
— По-настоящему, — сказал он холодно, — я должен был бы заставить вас испытать эту чертову штуку. Но — нет.
Эллисон был в панике. Сама идея загона для скота была, конечно, неприятна, но она не несла опасность. А самому испытать на себе действие забора, предназначенного для крупного рогатого скота, а не для людей, было жутким ощущением. Эллисон судорожно глотнул воздух. Его движения были конвульсивны. Кэлхаун тоже двигался невпопад. Полторы секунды из двух он контролировал свои мускулы, а затем каждые полсекунды он не мог их контролировать. Он сунул пилюлю в рот Эллисона.
— Глотайте, — скомандовал он. — Глотайте.
Эллисон подавился таблеткой. Кэлхаун заставил принять еще одну.
Мургатройд глядел вопросительно то на одного, то на другого. Он сказал:
— Чи, чи?
Кэлхаун откинулся на сидении, осторожно дыша, чтобы не умереть. Но он ничего не мог поделать со свои сердцем. Солнце ярко светило, хотя стояло уже низко у горизонта. На багровом небе были облака. Дул легкий ветерок.
Внешне все выглядело мирным, спокойным и привычным для этого мира. Но в тех местах, где жили люди, города стояли спокойные. Молчаливые и покинутые, а где-то (где-то!) население планеты с беспокойством ожидало конца этой серии ужасных ощущений. До этого времени это странное, ползущее, всеобщее бедствие начиналось в одном месте, медленно продвигалось к другому, затихало и прекращалось. Но это было величайшее и худшее из всех мучений. И оно не заканчивалось. Оно не уменьшалось. В течение трех дней оно буйствовало в том месте, где раньше прекращалось.
Люди Майи были испуганы. Они не могли вернуться домой. Они не могли никуда поехать. Они не были готовы к бедствию, которое будет длиться днями. Они не взяли с собой пищи.
По-видимому, им придется голодать.
Кэлхаун очень плохо себя чувствовал, когда машина добралась до конца трассы. Во-первых, многочисленные шоссейные ряды по всему маршруту пересекали тройные полосы дорог, идущих с севера. Для движения было двадцать четыре ряда. Они тянулись вместе, а затем их оставалось двенадцать. Было заметно, что некоторое время назад здесь было сконцентрировано огромное количество машин. Там, где машины шли в объезд, помятые и поломанные кусты и деревья. Двенадцать рядов уменьшались до шести, а по обеим сторонам дороги были видны следы бесчисленных машин, которые ехали рядом с трассой. Затем рядов оставалось три, два и наконец оставался единственный ряд, где рядом могли ехать только два автомобиля.