Ну, что же, я человек не гордый. На любую работу пойду, если она даст пропитание мне и семье. У меня есть несколько рабочих профессий. От юности моей комсомольской я слесарь и паровозный машинист. Теперь, правда, иные локомотивы завладели железными дорогами, но переквалифицироваться с паровоза на иной локомотив не столь уж сложно. Да и паровозы еще далеко не везде выброшены. Кроме того, я имею права водителя автомобиля и три строительных специальности – плотник, каменщик, штукатур. Но и эти специальности мне не пригодились. Напрасно я мотался по Москве. Всегда находился повод для отказа. Пересказывать все было бы скучно для читателя и тошно для меня. Всегда противно вспоминать человеческое ничтожество. Поэтому приведу два, хоть тоже подлых, но все же остроумных отказа. Остальные – стандарт – ложь, замаскированная с такой «тщательностью», что все «белые нитки наружу». Первый из этих примеров таков. Начальник одного из подмосковных локомотивных депо, куда я пришел по предварительной договоренности для собеседования по специальности, первым вопросом поставил такой:
– А какое у вас воинское звание?
– Я же вам уже отвечал, никакого.
– Ну, это сейчас. А раньше-то у вас звание ведь было.
– Это не имеет никакого отношения к сегодняшней нашей беседе.
– Нет, имеет. Да если рабочие узнают, что машинистом на единственном оставшемся у нас паровозе ездит генерал, так это же скандал будет. Это же мальчишки будут сбегаться к месту работы вашего паровоза. Нет, уж вы, Петр Григорьевич, поищите нерабочую себе профессию. А то получается вроде демонстрации против власти.
– Что же мне поделать, если на интеллигентные должности меня не берут?
– Ну, а на рабочую я вас тоже не допущу.
– Значит, выходит, мне идти подыхать под забором?
– Не знаю, не знаю, но на должность машиниста принять вас не могу.
Второй пример. Разговор на автозаводе Лихачева. Здесь у меня нашелся, через посредство десятка знакомых, человек, который взялся меня устроить. Человек настолько влиятельный, что начальник отдела кадров не осмелился ему отказать. Он сделал хитрый ход. Обращаясь к моему «шефу», он сказал: «Я ему легко подберу должность, но я прошу переговорить с секретарем парткома. Тов. Григоренко исключен из партии. А у нас порядок: всех, кто исключался из партии, направлять для собеседования к секретарю парткома». И вот мы пошли. Тот быстро ухватил суть вопроса. Больше того, он вспомнил мою фамилию: «А это не вы в 1961 году выступили на партийной конференции в Ленинском районе?»
– Да, я.
– Вот видите, сколь одиозна ваша фамилия. Я сразу вспомнил. А вы думаете, у рабочих память хуже? Разговоров не оберешься. Попробуй, разъясни, как человек из рабочих вышел в генералы, а оттуда снова в рабочие. Да и вообще вам не надо даже и пробовать поступать на крупные предприятия. Эти предприятия – цитадели рабочего класса, и их надо держать в чистоте.