— О да! — воскликнул Пьеро, который не ел как следует уже несколько дней.
— Нет, спасибо, мадам. Я выпью только стакан воды.
— Напрасно, кухня мадам Летиции хороша, несмотря на все трудности.
Он сел перед пустой тарелкой, быстро наполненной темноватым рагу, от которого поднимался густой пар.
— Я не понимаю, как ты можешь есть, — сказала Леа раздраженным тоном.
Краска стыда залила лицо Пьеро. Он уронил ложку, которую нес ко рту, и посмотрел на нее с таким несчастным видом, что она пожалела о сказанном.
— Извини меня… Ешь… Расскажи, как ты попал сюда.
С полным ртом он начал рассказывать:
— Когда я узнал, что отец хочет отправить меня к иезуитам с приказом, запрещающим мне любую попытку покинуть их, я решил пойти в маки. Я пропущу подробности моего путешествия, переезды зайцем в товарных вагонах, мои ночевки в канавах, чтобы укрыться от жандармов, мои налеты на поля. В Лиможе на вокзале за мной гнались полицейские. Я спасся благодаря железнодорожникам. Несколько дней они прятали меня в старом вагоне на запасном пути. Вокруг было столько немцев и полицейских, проверявших каждого пассажира, что и речи не могло быть о том, чтобы выйти из укрытия. Наконец, однажды они спрятали меня в скотный вагон товарного поезда, который шел в Эймутье…
— Эймутье… Это в Лимузене?
— Да. Откуда ты знаешь?
— У меня была подруга-еврейка, скрывавшаяся там некоторое время. Продолжай.
— В Эймутье я попал в руки других железнодорожников. Они привели меня к их руководителю, полковнику Генгуэну, по прозвищу Большой, или Рауль. Что за человек! Это был ужас местных немцев. Он руководил всем из своего КП в лесу Шатонёф. К несчастью, наступление зимы заставило нас покинуть лагерь Трех Лошадей. И вовремя, потому что несколькими днями позже в лес двинулись три тысячи солдат. Немцы называли это место Маленькой Россией, так боялись они здесь засад. Они потеряли многих. Шесть этих последних месяцев я был связным между разными отрядами. Теперь я знаю каждую деревню, каждый лесок. Благодаря усилиям Генгуэна мы были хорошо одеты и накормлены. Я хотел участвовать в диверсиях, в нападениях на эшелоны, но он отвечал, что я слишком молод. В начале месяца он направил меня сюда с письмом для полковника Рола. Стачка, а потом восстание помешали мне вернуться. Вот и все.
Леа посмотрела на своего кузена с восхищением. Как он вырос, этот мальчик!
— А сколько времени ты в Париже?
— Тоже с начала месяца.
— Как дела в Монтийяке? Есть ли у Камиллы новости от Лорана? Как тетя Бернадетта? Руфь? Матиас?.. Что с тобой?
Опустив голову, Леа машинально терла себе лоб.