Очередную жертву притащили к стулу, где она упала на колени, лепеча:
— Простите… простите… Я больше так не буду… Простите…
Ножницы угрожающе щелкали над ней.
— Довольно, прекратите.
Молодой человек в брюках гольф с винтовкой вбежал на ступени. «Парикмахер», вероятно, знал его, потому что он, взяв в руку волосы несчастной, ограничился словами:
— Не мешай нам заниматься делом.
Щелкнув ножницами, он отрезал толстую прядь.
Юноша опустил ствол винтовки на пальцы «парикмахера».
— Ты не имеешь права так поступать. Если эти женщины виновны, их будут судить по справедливости. Ты должен передать их в полицию.
Наконец люди в форме вышли из комиссариата.
— Проходите… проходите… Здесь нечего смотреть… Возвращайтесь домой… Нечего смотреть… Не беспокойтесь, эти женщины будут наказаны, как они того заслуживают.
Площадь постепенно опустела, и полицейские увели женщин внутрь комиссариата. Остались только Леа и ее тетка. Постояв еще немного, они решительным шагом направились к комиссариату.
В помещении царило замешательство. Здесь не знали, что делать с этими несчастными женщинами. Молодой человек в брюках гольф разговаривал по телефону. Повесив трубку, он сказал:
— Префектура высылает машину, чтобы забрать их.
— Куда? В малую Рокетт?
— Нет, их перевезут на зимний велодром под охрану ОВС.
— Это забавно, как евреев.
Леа вспомнила, что писала ей Сара Мюльштейн о содержании арестованных на зимнем велодроме, и с изумлением посмотрела на того, кто находил это «забавным».
— Мадам, уходите, вам здесь нечего делать.
— Я пришла искать свою племянницу, месье.
Мужчины с изумлением посмотрели на пожилую женщину, которая говорила им спокойно и с достоинством: «Я пришла искать свою племянницу». Нахальная старушка!
— Мадам, это невозможно. Эти женщины осуждены за сотрудничество с врагом, они должны предстать перед компетентными органами.
— Франсуаза!
Она подняла голову, взгляд был пустым. Казалось, она не узнавала свою сестру.
— Франсуаза, это я, Леа. Все кончено, мы пришли за…
— Об этом не может быть речи, мадемуазель. Эта особа арестована вместе с любовницами немецких офицеров…
— Я никогда не спала с немцем, — выкрикнула жена Мишо, — а этих женщин встречали в притонах, меня по ошибке поместили с ними.
— Замолчите, трибунал разберется. Уходите, мадам.
— Умоляю вас, месье, я отвечаю за нее. Это моя племянница, месье, я знаю ее с самого раннего детства…
— Не настаивайте, мадам.
— Вы не бросите ее в тюрьму вместе с ребенком?
Молодой человек посмотрел на Франсуазу и ее сынишку, потом на мадемуазель де Монплейне в явном замешательстве.