— Что касается ребенка, я не знаю… Я не против того, чтобы вы увели его, если она согласится вам его доверить.
Маленький Пьер, узнавший Леа, протянул к ней руки.
— Ты согласна, чтобы он ушел с нами?
Франсуаза молча отдала его своей сестре.
— Оставьте нам ваши имена и адреса, — сказал старший из полицейских.
— Когда мы сможем навестить ее?
— Мне это неизвестно, мадам. Надо ждать. Вам сообщат.
Франсуаза протянула руки к Леа.
— Что ты хочешь?
«О да! Я должна была сама догадаться», — подумала Леа, снимая с головы голубой платок. С нежностью она завязала его под подбородком своей сестры.
Проводив тетку и Пьера на Университетскую улицу, Леа быстро, словно стараясь сбежать, покинула квартиру. Она хотела побыть одна, попытаться поразмыслить надо всем, что произошло, и, конечно, вновь найти Лорана.
До церкви Сен-Жермен-де-Пре бульвар Сен-Жермен был местом прогулок для обитателей квартала. После улицы Бонапарта картина менялась: вместо беззаботных гуляк появились группы людей с нарукавными повязками и винтовками, молодые люди в белых халатах, помеченных красным крестом, хозяйки, шедшие вдоль стен в поисках какой-нибудь лавки, открытой на улице Де Бюсси. Одна из них остановила Леа, удерживая ее за седло велосипеда.
— Не идите мимо улицы Сены. Уже три дня боши, засевшие в Сенате, стреляют из пушек вдоль улицы. Многие убиты или ранены.
— Спасибо, мадам, но я хотела бы попасть на площадь Сен-Мишель. Как мне лучше проехать туда?
— На вашем месте я бы не ездила. Там везде опасно. Войска Леклерка атакуют Люксембургский дворец…
Словно в подтверждение слов женщины, снаряд разорвался перед рыбной лавкой на улице Сены, разбив последние витрины и ранив в ноги и в лицо троих прохожих.
Толкая свой велосипед, Леа возвратилась назад и села отдохнуть в скверике около старинного архиепископства. Все скамьи были заняты спящими. Мальчишки и девчонки, усевшись в песочнице, вращали в ней бутылку. Леа села в стороне, прислонившись к дереву. Закрыв глаза, она попыталась привести в порядок свои мысли, избавиться от невыносимых, жестоких образов. Чтобы прогнать их, она потрясла головой, потом стала биться ею о ствол все сильнее и сильнее, не чувствуя как по ее лицу текут слезы.
— Стой, ты себя поранишь!
Маленькая грязная рука задержала ее голову.
— Вот, выпей глоток, тебе полегчает.
Леа схватила бутылку и стала пить с такой жадностью, что вино потекло по подбородку.
— Для девушки у тебя неплохая хватка, — взяв обратно почти опустевшую бутылку, заметил мальчишка, которому, наверное, не исполнилось и пятнадцати лет… — Ничего нет лучше, чем хорошее винцо, чтобы поднять настроение. Это бургундское, мы его взяли у Николя. Хочешь сигарету?