Через несколько лет Шарль де Голль напишет в своих «Военных мемуарах»:
«О! Это море! Огромная толпа сгрудилась с одной и с другой стороны пути. Может быть, два миллиона человек. Крыши черны от людей. Во всех окнах виднеются группы людей вперемешку с флагами, человеческие гроздья цепляются за лестницы, мачты, фонари. Насколько я мог видеть, всюду было только волнующееся на солнце море под трехцветным знаменем.
Я шел пешком. Это был не такой день, когда устраивают смотры, где блещет оружие и звучат фанфары. Сегодня речь идет о том, чтобы вернуть самому себе благодаря зрелищу его радости и очевидности, его свободный народ, который был вчера раздавлен поражением и разъединен рабством. Потому что каждый из тех, кто пришел сюда, выбрал в своем сердце Шарля де Голля как избавление от своей боли и символ своей надежды, речь идет о том, чтобы он его видел, близкого и дружественного чтобы при этой встрече засияло национальное единство. В этот момент совершается одно из тех чудес национального самосознания, одно из тех деяний Франции, которые на протяжении столетий иногда озаряют нашу историю. В этой общности, которая составляет одну только мысль, единый порыв, единый крик, различия стираются, индивидуальности исчезают.
Но нет радости без горечи, даже для того, кто идет по триумфальному пути. К счастливым мыслям, которые толпятся в моем сознании, примешивается множество забот. Я хорошо знаю, что вся Франция не хочет сейчас ничего, кроме своего освобождения. То же пылкое стремление снова ожить, которое вспыхивало вчера в Ренне и в Марселе, и сегодня одушевляет Париж, возникнет завтра в Лионе, Руане, Лилле, Дижоне, Страсбурге, Бордо. Достаточно видеть и слышать, чтобы быть уверенным, что страна хочет подняться во весь рост. Но война продолжается. Остается ее выиграть. Какой ценой в конечном счете нужно будет оплатить результат?»
Генерал приветствовал толпу обеими руками, затем поднялся на черный открытый «рено», который служил маршалу Петену во время его последнего визита… В этот момент раздались выстрелы.
— Мерзавцы стреляют с крыши!
— Ложитесь!
Люди бросились на землю, ответственные за порядок с оружием в руках толкали женщин под защиту танков и бронемашин. «Какой кавардак», — подумала Леа, оглядывая площадь Конкорд. Она присела за балюстрадой, втянутая туда Лаурой и Шарлем. Он-то был в восторге. ФВС открыли ответный огонь в направлении павильона Мореана. Более сильная стрельба доносилась, кажется, от вокзала д'Орсэ и с улицы Риволи. Так же внезапно, как и началась, стрельба прекратилась. Парижане поднимались, оглядываясь по сторонам: