Здесь царит великолепная атмосфера. Я могу только похвалить свою команду, и особенно мадемуазель Мориак, Ну де ля Упльер, Дельмас, Фарре д'Астье, д'Альвери, работающих слаженно и четко…»
Франсуа Тавернье получил приказ возвратиться в Париж, откуда он должен был отправиться в Соединенные Штаты. Леа проводила его на аэродром после ночи, проведенной в маленьком доме старой немки. Когда он поднимался на борт «Дакоты», ее охватил страх, что она больше никогда не увидит его.
Подруги сделали все, чтобы развлечь ее. Мисту и Клер действовали столь успешно, что она отчасти вновь обрела прежнюю веселость.
В середине сентября Леа получила приказ сопровождать группу детей до Парижа. Она покинула Берлин и своих подруг с грустью, но и с облегчением. Слишком много руин, страданий и трупов.
В Париже мадам де Пейеримоф дала ей увольнительную. Она устремилась на Университетскую улицу, но нашла лишь запертую дверь. Отдавая ей ключи, консьержка сказала, что все уехали в Жиронду. Леа не поняла.
Она, для которой было немыслимой радостью провести несколько дней в столице, в тот же вечер бросилась на Аустерлицкий вокзал.
Поезд был переполнен. Каждый раз, когда она забывалась, ей слышались страдальческие вопли ее тетки или стоны Рауля. Сколько времени эти призраки будут преследовать ее? Возвращаться в Монтийяк было безумием. Что надеялась она там найти? Зачем возвращаться назад? Ничто не воскресит ни мертвых, ни старый дом!
Она сошла в Бордо и решила сесть на ближайший поезд, уходящий в Париж. От соседней платформы отправлялся старенький поезд на Лангон. Не раздумывая, она побежала к нему. Через открытую дверцу к ней протянулась рука, она впрыгнула.
Лангонский вокзал не изменился. С чемоданом в руке она отправилась к центру маленького городка. Был базарный день. Двое жандармов спорили перед гостиницей «Оливер».
— Да это маленькая Дельмас!.. Мадемуазель!
Леа обернулась.
— Вы нас не узнаете? Это мы привезли вас с вашим дядюшкой и бедной молодой женщиной к Сифлетте.
Да, разумеется, она помнила.
— Итак, вы теперь вернулись на родину? Ах! Многое здесь произошло… и не лучшее. У вас уже нет вашего знаменитого велосипеда?.. Мы вас подвезем… нельзя вас оставлять здесь одну. Не правда ли, Лаффон?
— Что за вопрос, Рено? Пусть не говорят, что французская жандармерия нелюбезна.
Леа не могла отказаться от этого предложения. Она села в машину.
Двое мужчин непрестанно говорили, но она не слышала их слов, во все глаза она смотрела на родные места, которые не надеялась больше увидеть. Они не настаивали, когда она попросила высадить ее у подножия холма Приулетт. Она подождала, пока машина скрылась, и продолжила свой путь.