Видя, что Леа лежит, не шелохнувшись, она решилась выйти из детской, куда девушка попросила поместить ее.
Вечером 15 июля, закрыв, несмотря на удушающую жару, все ставни и окна, Руфь и Леа сидели в кабинете Пьера Дельмаса и слушали по лондонскому радио Жана Оберле, говорившего об убийстве Жоржа Манделя полицией.
— После Филиппа Энрио это второй депутат Жиронды, убитый за несколько дней, — сказала Руфь, кончавшая перешивать из старого платья рубашку для Шарля.
— Тетушка Лиза, должно быть, особенно опечалена смертью Энрио, она так любила его голос.
Царапанье за ставнями заставило их затихнуть.
— Ты слышала?
— Да, выключи приемник.
Леа повиновалась, напрягая слух, сердце ее бешено забилось. Царапанье повторилось.
— Спрячься, я открою окно.
— Кто там? — тихо спросила Руфь.
— Жан Лефевр, — ответил приглушенный голос. — Мы ранены.
— Открой, скорее.
Оранжевое солнце только что скрылось за холмами Верделе, окрасив еще на несколько секунд поле в тот золотисто-розовый цвет, который делал его таким прекрасным перед летними сумерками. В этот момент свет обволакивал молодых людей, покрытых пылью и кровью, создавая нимбы над их головами. Леа, забыв о своей усталости, выпрыгнула в окно, в которое они, ослабевшие, не могли сами забраться. С помощью Руфи она втащила их в дом. Рауль потерял сознание.
— Он потерял много крови… Нужно бы вызвать врача, — промолвил Жан и тоже лишился чувств.
Руфь разразилась рыданиями.
— Не время плакать. Пойди за доктором.
Руфь быстро вытерла глаза.
— Но захочет ли он прийти? Все слишком боятся гестапо.
— Тебе не обязательно говорить, что, они ранены, скажи… я не знаю… что один из них поранился косой или топором!
— Но когда он увидит их?..
— Он же врач. Ясно, что они умрут, если им не помочь.
— Ты права, я иду звонить…
— Телефон работает?
— Да.
— Тогда чего же ты ждешь? Я иду за полотенцами.
В темноте гостиной Леа столкнулась со своей теткой Бернадеттой Бушардо.
— Что случилось? Я слышала шум.
— Раз ты здесь, помоги нам. Это Жан и Рауль, они ранены.
— О! Боже мой! Бедненькие.
— Разыщи полотенца и аптечку. Осторожно, не разбуди Шарля.
В кабинете Жан пришел в себя.
— …да, доктор, поместье Монтийяк, на холме налево… Скорее… — говорила Руфь в трубку.
— Он приедет. Это новый доктор из Лангона.
— Спасибо, Руфь. Как мой брат?
Обе женщины промолчали. Руфь подложила подушку ему под затылок.
Вошла Бернадетта с полотенцами и аптечной шкатулкой. При виде окровавленных молодых людей она зарыдала, как недавно Руфь.
— Прекрати! — крикнула Леа, вырывая полотенца из рук своей тетки. — Принеси мне кипяченой воды.