— Замолчи! Тебе плохо от этого. Ни к чему возвращаться ко всем этим ужасам. Забудь о них.
— Забыть?! Тебе легко говорить! Что ты знаешь о войне?.. Только мелкие спекуляции на черном рынке…
— Перестаньте спорить, все смотрят на вас… Пойдемте отсюда, — промолвила Франсуаза, собирая свои вещи.
— Идите, если вам хочется, а я останусь еще ненадолго. Возьмите Шарля с собой.
— Леа, я хочу остаться с тобой.
— Нет, мой милый, будь добр, пойди с ними, мне нужно побыть одной.
Маленький человечек посмотрел на нее испытующе. Он взял руку девушки и сильно сжал ее.
— Ты скоро придешь?
— Очень скоро, я тебе это обещаю.
— Будь дома в два с половиной часа. Спектакль начинается в три с половиной. Нам нужно не меньше получаса, чтобы добраться до Белой площади на велосипедах. Ты знаешь, как выйти отсюда?
— Не беспокойся, я буду вовремя.
Когда все ушли, Леа легла и закрыла глаза, но образы, возникавшие перед ее мысленным взором, были так страшны, что она поспешила их открыть.
Один купальщик поднялся, оставив свою газету, и погрузился в Сену с легким всплеском. Она взяла газету. Это было «Дело» Марселя Деа, и она машинально прочла статью «Разнообразие фауны в маки», в которой он выплевывал свой яд на коммунистов, голлистов, социалистов и прочих «москитов». Она узнала поочередно о закрытии ста девяноста восьми американских баров по просьбе французской полиции, обеспокоенной аморальным характером этих развлекательных заведений; об открытии в Большом дворце выставки «Душа лагерей»; о следующем заявлении доктора Геббельса: «Весь немецкий народ должен подняться, чтобы победить судьбу»; о потоплении немецкими моряками с использованием специальных снарядов тринадцати англо-американских судов; об отправлении на восточный фронт штурмовой французской бригады «Ваффен СС»; о проведении скачек сегодня в Венсене, а завтра — в Отее; об увеличении активности на парижской бирже; об отправке фюрером и доктором Геббельсом поздравительной телеграммы Кнуту Гамсуну, которому исполнилось восемьдесят пять лет; о том, что Эдит Пиаф…
Леа бросила газету, натянула поверх купального костюма цветастое платье, подарок Франсуазы, и завязала шнурки своих сандалий. Она бегом поднялась по лестнице, ведущей на набережную.
11 августа радио сообщило о гибели Сент-Экзюпери, сбитого на юге во время ночного полета. Диктор сожалел, что этот писатель перешел в лагерь врагов Франции.
В тот же день Леа нашла просунутое под дверь мадемуазель де Монплейне письмо Лорана, адресованное Камилле. Она со страхом открыла его.
«Моя любимая жена, наконец я вернулся на землю Франции… У меня нет слов, чтобы передать тебе нашу радость, волнение мое и моих товарищей. Я видел, как самые стойкие, высадившись, падали на колени и целовали в слезах землю своей страны, а другие сыпали себе в карманы песок этого нормандского пляжа, который союзные солдаты получили привилегию топтать раньше нас. Каким долгим нам казался приход этого дня! Думалось, что он никогда не наступит.