— Вы идете сражаться? — спросила Леа.
— Почему бы и нет! Мы будем завтра героями… Я подумаю об этом, когда поем.
Вся небольшая компашка — пять парней и три девушки — поместилась на кухне, где Лаура и миловидная блондинка Мюрьель накрыли на стол.
— Если бы еще послушать музыку, было бы совсем весело.
— О, да! Поставь «Эндрю Систерс», — сказала Мюрьель.
— Хорошо. Какую песню ты хочешь?
— «Пенсильванскую польку» или «Сонни-бой».
— Как вы достали эти пластинки? — спросила Леа. — Я считала, что американская музыка запрещена.
— У нас свои каналы. Мы тебе расскажем, когда война кончится.
Трапеза под музыку была очень веселой, каждый блеснул шуткой, острым словцом. Они все были так молоды, так беззаботны, что Леа поймала себя на том, что завидует им, и тут же перехватила оценивающий взгляд Франка, подававшего ей стакан вина.
Он встал, чтобы сменить пластинку. В наступившей тишине стал слышен треск выстрелов.
— Идите скорее, немцы атакуют..
Все бросились к окнам.
На бульваре Пале оккупанты с трех грузовиков стреляли по воротам префектуры, три танка двигались к Нотр-Дам. Из Дворца правосудия и префектуры раздались выстрелы, уложившие нескольких немцев. Грузовики отошли к Шатле. Рвались снаряды. Немного позже другие грузовики были остановлены на бульваре Дю Пале. Из своих окон молодые люди видели мужчин в одних рубашках, вооруженных винтовками или револьверами, прятавшихся под аркой входа в метро и в кафе Депара, перед дверью которого они установили ручной пулемет.
Грузовик, двигавшийся по мосту Сен-Мишель, стал их первой целью. Солдата, лежавшего на капоте, ранили, он соскользнул на мостовую. Грузовик остановился, а другой в это время врезался на углу набережной Гранд-Огюстэн в закусочную под радостные крики зрителей. Бойцы Французских Внутренних Сил подбежали собрать тела, которые они прятали на лестницах, спускающихся к Сене, под любопытными взглядами купальщиков, загоравших на другом берегу. Со стороны Шатле поднимался черный дым от горящего грузовика. Вездеход, помеченный V — знаком победы — и лотарингским крестом, сопровождаемый каретой скорой помощи и пожарной машиной, повернул на набережную Сен-Мишель, сильно визжа шинами. Около Нотр-Дам три танка готовились к штурму здания префектуры.
— Они ни за что не удержатся, — сказал Франк, — у них практически нет боеприпасов и только несколько мешков с песком защищают их от снарядов.
Группа подростков промчалась по набережной, волоча старый пулемет. У одного из них на шее висела пулеметная лента. Его звали Жанно, ему было пятнадцать лет, и он не знал, что чуть позже умрет на набережной Монтебелло от разрывной пули, угодившей ему в шею…