— Да. Штурман, оружейник, мастеровой (плотник и пошивщик парусов), без которого парусник прослужит недолго, матросы на реях, которые расправляют паруса или убирают их при наступлении шторма…
— Вот и она в этой команде. Ты капитан, а она твой старпом. Вы еще встретитесь.
«Старпом, — подумал я. — Как же мне ее сейчас не хватает!»
На поле воцарилась тишина, и я погрузился в раздумья:
— Тебе не нравилась работа Мессии. Ты сам говорил мне об этом. Слишком много людей, слишком многие ждут чудес, сами не понимая зачем. И еще неизбежная трагедия: кто-то должен тебя убить.
— Очень верно.
— Так в чем же заключается твоя работа сейчас?
— Вместо толп у меня теперь есть один человек. Вместо чудес, возможно, есть понимание. Вместо трагедии… ну, этого есть немного. Ведь крушение твоего самолета — трагическое событие, или ты бы так не сказал?
Снова повисла тишина. Ну вот, опять зашла речь о крушении. Зачем он сказал это?
— Некоторые из нас опробовали роль Мессии, — произнес он. — И никто не был успешен на этом поприще. Толпы, чудеса, самоубийства, убийства. Большинство прекратили работу. Полагаю, все прекратили. Мы никогда и представить себе не могли, что настолько простые идеи встретят такое отчаянное сопротивление.
— Сопротивление против чего? О каких идеях речь?
— Помнишь ли ты, что сказала Сабрина? «Ты — совершенное проявление совершенной Любви».
Я кивнул.
— Ну вот.
— Да. Здесь я чувствую себя исцеленным, как она и сказала. Боли нет, увечий нет, мышление ясное. Но там, в больнице… что-то случилось. Крушение самолета?
Никто не мешает нашей беседе. Клиентов нет. Никто не хочет покататься на самолете этим ранним утром.
— Почему это произошло с тобой, Ричард? — спросил Дон. — Неужели ты веришь, что твоя авария «случилась» из-за того, что ты не управлял ситуацией?
И ни слова о его собственной жизни, о том, что произошло тогда с ним, о том, кто он есть сейчас.
— Вот скажи, — продолжил он, — мне любопытно. Почему ты считаешь, что разбил свой самолет?
— Ничего я не разбивал! А мне твердят, что я зацепился за провода! Но я их не видел, Дон!
— Вот и объяснение. Ты — хозяин ситуации, когда все складывается хорошо, и ты становишься жертвой, когда теряешь контроль.
Да он меня просто дразнит.
— Я не видел… — Любой другой назвал бы его чокнутым, только не я.
— Тогда, интересно, зачем ты убедил всех, что ты разбил самолет?
Я решил не быть жертвой даже в том случае, если я ею являюсь.
— Впервые… впервые, Дон, мне пришлось… бороться за свою жизнь. Никогда прежде у меня не было такой потребности.
— А теперь есть. И ты знаешь, что одержишь победу.