— Конечно, как я мог забыть!
Пять монет свежей чеканки, блестящих, с незатертым еще профилем Витольда Лукавого, легли на столик.
— Ваша… подопечная вас совсем не кормит?
Странный вопрос.
И взгляд этот… сочувствующий?
— Почему? Кормит, просто работы много, вот и не успела позавтракать.
— И часто у вас… много работы?
— Постоянно.
Лихослав скосил взгляд на руки. И Евдокия тоже посмотрела… нет, хорошие руки, с сильными квадратных очертаний ладонями, с пальцами тонкими, изящными даже, но не следовало этой изящностью обманываться. На левом мизинце блестит, переливается всеми оттенками зеленого камешек.
Интересный.
И камешек, и перстенек. Оправа простая, грубоватая даже, словно лил ее вовсе не ювелир… а камень? Что за он? Не изумруд, явно. Нет, Евдокия не специалистка, однако же не похож на изумруд. И на хризолит… ведьмавской хрусталь?
Вероятнее всего.
И на что заговорен?
Впрочем, вариантов не так уж много. И Евдокия, подавшись вперед, почти опираясь на столик грудью, томно взмахнула ресницами.
— Знаете, мне кажется, что я начинаю вам симпатизировать…
Камешек с готовностью покраснел.
Стало быть, ложь распознает… во всяком случае, откровенную. Лихослав перстенек прикрыл ладонью, но смущения не выказал.
— Устаревшая модель, — Евдокия сцепила руки.
Ее собственный амулет, сделанный в виде сапфировой капельки-подвески, прилип к коже и пока вел себя смирно.
— Вы закажите с привязкой на нагрев…
— Всенепременно, — пробурчал Лихослав, окидывая Евдокию новым цепким взглядом. — Только откуда у бедного улана деньги на новый амулет?
— Оттуда, откуда и на старый.
— В карты выиграл.
…не врет. Во всяком случае, не напрямую. Евдокии ли не знать, сколь разнообразна может быть ложь… впрочем, так даже интересней.
— Много играете? — поинтересовалась она.
— Не больше, чем другие…
— И часто вам везет?
— Случается. Кстати, мне казалось, что это я платил вам за ответы…
— Но вы же вопросов не задаете, так к чему время зря тратить? — Евдокия поставила монетку на ребро. — И все-таки, что вы хотели узнать?
— Вы и ваша подопечная… родственницы?
— Да.
— А мужчина, который… с вами…
— Ее отец. Да смотрите вы на свое колечко, не стесняйтесь.
…все равно, если Евдокия не захочет сказать правду, то найдет способ обойти. Маменькины партнеры, небось, все приходят, амулетами обвешавшись, и даже разлюбезный пан Острожский, мысли о котором не давали Евдокии покоя, не был исключением. Но ведьмовской хрусталь — игре не помеха.
— Отец? — Лихослав руку с руки убрал. — Он же эльф!
— И что? Считаете, что эльфы не способны иметь детей?
Смутился.
— Нет, но… она не похожа… нет, похожа, но… значит, отец? И сколько ей лет?