должен постараться и аргументированно опровергнуть все, пусть и самые невероятные сомнения командира. Пускай они в свете законов военного времени абсолютно логичны и объяснимы.
Ведь если этот парень действительно тот, кем себя называет, и если то, что он пытался сбивчиво поведать, – правда, в таком случае отряд «Смерть врагу!» выполнит задание командования раньше определенного Москвой срока.
Пока Родимцев медлил с ответом, Фомин снова решил включиться в допрос. Примерив на себя роль доброго следователя.
– Мы разбираемся, товарищ Дробот. Поймите: пока что вы – человек без документов, рассказывающий историю, в которую поверить можно, но сложно. Эти трудности Игорь Ильич как раз пытается для себя преодолеть.
– Ладно, – хлопнул себя по коленям Роман. – Думаете – думайте, ваше право. Только в таком случае вам надо решить, верить или не верить в то, что под Охримовкой, недалеко от лагеря военнопленных, фрицы строят секретный объект. Он как-то связан с обороной. Больше ничего не могу сказать, выводы не мне делать, – он уже не боялся собственной дерзости, видимо отбоявшись свое до конца жизни еще в лагере. – Как считаете, нужно передавать эту информацию, может она оказаться важной для нашего командования? Если вы не верите мне или, пускай так, верите не до конца, придется задержать с отправкой сведений. И кто знает, к чему такая задержка приведет.
Родимцев и Фомин вновь переглянулись.
– Любая информация будет проверяться, – проговорил командир. – Именно потому, что имеет для командования фронтом, судя по всему, стратегическое значение. Так что пока, Дробот, мы в силу ряда причин склонны верить вашим словам и хотим верить. Дело за малым. Почему вы решили, что немцы в лесу недалеко от лагеря, из которого вы так удачно бежали, возводят именно секретный объект? И почему, по-вашему, он связан непременно с подготовкой к обороне данного рубежа?
На Романа внимательно смотрели две пары глаз.
– Я ведь объяснял уже…
– А мне кажется, вы сами не все поняли из того, что пытались нам тут сказать. В любом случае повторите еще раз. Только теперь уже с чувством, с толком, с расстановкой, как говорится.
– Грибоедов, – вырвалось у Дробота.
– Это кто? – не понял Родимцев.
– Писатель и политический деятель прошлого века, – отчеканил Роман. – Написал комедию «Горе от ума». Она растаскана на цитаты, сейчас вы сказали одну из них.
– Умный? – Командир склонил голову набок, вздохнул: – Знаешь, повидал я таких умных на своем веку, пускай недолгом пока. Не умничай, ладушки? Отвечай, когда спрашивают.
Родимцеву надоело топтаться на месте. Он начинал злиться на Дробота. Парень напоминал ему, пускай отдаленно, тех крикунов, которые сперва пытались со всей серьезностью объяснить, почему именно его арестовали по ошибке, а вскоре – кто-то даже