Рядом с одной из женщин Зимина задержалась чуть дольше. Та, одетая в несвежий серый фартук поверх новой с виду телогрейки, держалась на некотором отдалении от основной массы базарных завсегдатаев. Пока Татьяна прохаживалась между рядами, успела отметить: она была одной из немногих, если не единственной, на кого ни разу не обратил внимания полицейский патруль. Торговки керосином вроде как не существовало. Несмотря на то что женщина время от времени громко и звонко зазывала покупателей, распевая только одной ей знакомый мотивчик:
– Ке-ро-син, кер-ро-син, вот ко-му ке-ро-син!
Темно-желтая мутная жидкость стояла рядом, на деревянном прилавке. Возле бутыли лежала большая металлическая воронка. Внизу, под прилавком, высились еще две емкости: такая же бутыль и зеленая армейская канистра. Видимо, у торговки имелся доступ к этому товару, причем единоличный, – больше на базаре керосин никто не предлагал.
Остановившись напротив, Татьяна зачем-то повертела воронку, словно собираясь справиться о цене на нее, а не на содержимое початой бутыли. Женщина машинально поправила фартук, проговорила, не меняя тона:
– Керосин покупаем, гражданочка. Сколько надо?
– Керосинка нужна к такому-то керосину, – вздохнула Зимина.
– Керосинками не торгуем.
На мгновение взгляды женщин встретились, после чего Татьяна пожала плечами, повернулась и неспешно отошла. Убедившись, что за это время обошла практически всю базарную территорию, она такой же прогулочной походкой пересекла площадь, свернула на близлежащую улицу и остановилась у старой афишной тумбы, неожиданно для себя увлекшись чтением расклеенных на ней объявлений.
– Что пишут? – услышала сзади.
Обернулась. Давешняя торговка, уже без фартука, стояла рядом, по привычке бросая настороженные взгляды по сторонам, хотя улица была почти пустынной.
– От Строгова? – спросила негромко.
Татьяна кивнула. Под кодовым именем «Строгов» во всех донесениях и сообщениях проходил Игорь Родимцев. По большей части те, с кем приходилось общаться Зиминой, знали настоящую фамилию и даже название отряда. Однако, по неписаным правилам, конспирация соблюдалась.
– Да. Вы Людмила Грищенко?
– Все верно. Вас…
– Называйте Таней, этого хватит. Керосин свой на кого оставили?
– Оставишь тут, – хмыкнула Людмила, снова оглянувшись. – Полицаев шумнула, стоят, стерегут, пока я в уборную.
Деревянная уборная, которой пользовались базарные обитатели, располагалась недалеко отсюда, в небольшой нише между домами. Зимина знала и это: другой возможности поговорить с агентом, не подвергая ее при этом ненужным рискам и подозрениям, просто не было. Статус сожительницы начальника районной полиции позволял Людмиле Грищенко отдавать полицаям мелкие распоряжения, а те невольно обязаны были подчиняться.