Когда до лагеря осталось, по его расчетам, совсем немного, Роман дал знать командиру. Тот сразу же приказал рассредоточиться и двигаться осторожнее. Времени хватало, часы Родимцева показывали без четверти семь вечера. Предчувствуя, что скоро начнется нечто очень важное, Роман зачем-то скинул с плеча ремень выданного ему трофейного шмайсера, сжал в правой руке, чуть опустил плечи, пригибаясь. Движения стали вдруг более плавными, словно у вышедшего на ночную охоту лесного хищника.
У опушки, откуда открывался мрачный вид на укутанный ночью лагерь, партизаны заняли позицию, растянувшись полукругом. Родимцеву не нужно было ни о чем спрашивать Дробота, он сам указал направление, в котором находился нужный объект. Лагерь не освещался, хотя, как рассказал Роман, в случае малейшей тревоги территорию пересекал крест-накрест свет четырех мощных прожекторов, расположенных по периметру колючей проволоки. Сейчас вышки маячили в темноте, с такого расстояния ни командир, ни кто-либо другой не могли рассмотреть даже в бинокль, где находятся часовые, сколько людей у караулки, как размещаются посты вокруг колючки.
– Девятнадцать двадцать, – пробормотал Родимцев скорее для себя, чем сообщая кому-то, сколько у них осталось времени до начала. – Фомин, где ты там?
– Тут я, Ильич, – так же вполголоса отозвался начштаба и в следующую секунду возник из темноты.
– Делаем так. Берешь людей, взвод Савина, принимаешь командование. Дробот, идешь с ними. Своих же товарищей освобождать, так что постарайся, чтоб не убили. Я с остальными – к лесу, в ту сторону, – командир махнул по направлению к объекту, скрытому за деревьями. – Местность открытая с этой стороны, двигайтесь осторожно, не обнаруживайте себя по возможности.
– Это понятно, Ильич.
– Раз понятно – выполняйте. Сигнал для вас – красная ракета. Ну, не только для вас, для всех. Полина где?
– Здесь, – отозвалась из-за деревьев девушка.
– Ко мне иди.
Радистка послушно подошла. Родимцев вытащил из кармана ракетницу с длинным и более широким, чем у боевого оружия, дулом, передал ей.
– Держи. Остаешься в тылу. Без разговоров. Дашь ракету по моему приказу. Когда начнется – пали снова, держи вверх. Это маяк для летчика, чтоб наверняка, есть на этот счет распоряжение. Поняла?
Полина кивнула.
– Не слышу.
– Так точно!
– И не ори, – в голосе командира на миг мелькнула теплота. – Остаешься в тылу, никуда не лезешь. Это так, на всякий случай. Ни тебя, ни рацию потерять не хочется.
– Кого жальче? – вырвалось у Полины.
– Поговори у меня, – теперь голос Родимцева дрожал от плохо сдерживаемого азарта. – Приказ поняла?