– Одумайтесь, что вы делаете! В отряде более тысячи ирландцев, и все они погибнут, если вы убежите!
Но одни слова вряд ли повлияли бы на закоренелого бунтовщика. Вполне вероятно, что у него уже был готовый план, как собрать ирландцев и увести их к морю. Но как раз тогда арабы прорвались через обоз. Борьба стала видимой. Раздались стоны, вот раненый мул упал на землю, вот раненый солдат, проткнутый насквозь пикой, вскочил на повозку… А из-за верблюдов и мулов выбегала толпа голых дикарей, обезумевших от резни, упоённых убийством. Тела их были забрызганы кровью, с пик капала кровь, лица и руки тоже выпачканы в крови. Арабы испускали дикий вой, их прыжки, скорченные, извивающиеся фигуры, страшные очертания пик – всё делало их похожими на сонм демонов, вырвавшихся из ада.
Неужели это союзники Ирландии? Неужели они сражаются за Ирландию против её врагов? Душа Конолли переполнилась проклятиями при этой мысли.
Будучи твёрдым и энергичным человеком, он всегда обладал большой решимостью, но теперь при виде этих воющих дьяволов его решимость поколебалась. Ещё минута – и Конолли окончательно забыл о своих намерениях. Он увидел собственными глазами, как громадный, чёрный, словно уголь, негр схватил кричащего от ужаса погонщика верблюдов и стал перепиливать ему ножом горло. Он видел, как дикий арабский всадник насквозь пронзил пикой его приятеля, маленького барабанщика из Мильстрита. Он увидел ещё много кровавых дел. Негры убивали раненых, рубили безоружных… А там, позади, он видел знакомые, добродушные лица матросов, которые всё отходили и отходили. Красный Королевский уже был готов отступить.
Конолли бросился в самую середину третьей роты и стал вместе с офицерами уговаривать солдат сопротивляться. Но было уже поздно. Солдаты оробели. Они оказались окончательно сбиты с толку, дикая атака арабов довершила дело. Страшные лица врагов и их обагрённые кровью руки приводили ирландцев в ужас. Рота обратилась в бегство. И в самом деле, что за охота умирать за ненавистное знамя? И Конолли, что это за вожак такой? Сам же уговаривал бежать, а теперь гонит сражаться. Нет, они уже ни под каким видом сражаться не будут. Они побегут к морю. Конолли, широко расставив руки, преградил дорогу товарищам, убеждал, упрашивал, доказывал… Но тщетно. Можно ли повернуть назад катящуюся волну? Солдаты бежали по пустыне, устремив глаза на море, не оборачиваясь.
– Ребята, неужто вы и за это не постоите? – крикнул кто-то.
Крик был громкий, повелительный, и бегущие солдаты оглянулись. То, что они увидели, заставило их остановиться. Рядовой Конолли воткнул в кусты мимозы свою винтовку, а на штыке развевалось маленькое зелёное знамя с вышитой на нём арфой без короны. Это было знамя революционной Ирландии. Бог знает зачем, для каких бунтовских целей носил Конолли с собой это знамя, но теперь лишь оно было неподвижно среди всеобщего бегства. Зелёное знамя стояло на одном месте в то время, как гордые знамёна Англии медленно отодвигались назад.