* * *
Напомним, что по срокам, указанным самим автором, «Портрет художника в юности» писался дольше, чем знаменитый «Улисс», – на добрых три года, если не на четыре. Описанный выше процесс создания романа прямо наталкивает на любимую Джойсову биометафору: он был поистине трудным вынашиванием, которое прошло три стадии: один день (стадия «Портрета-1») – три года (стадия «Героя Стивена») – семь лет (стадия «Портрета-2»). Что ж в итоге? Наш современник открывает роман – и, в отличие от «Улисса», не обнаруживает «ничего особенного». Текст хорошо знакомого рода: психологическая проза, роман воспитания… – во всех европейских литературах ХIХ столетия это один из самых распространенных жанров; и стиль, язык, исполнение на первый взгляд также не поражают. Чего же Джойс так трудился? Над чем корпел? – Общий ответ был уже нами дан: роман имел собственное особое задание – исполнить «портрет художника», что влекло новые задачи в области формы и письма. На уровне композиции исполнением задания стала схема из пяти глав; но разумеется, это исполнение не могло ограничиться одной композицией, а включало и определенные принципы поэтики.
Поэтика «Портрета» – на редкость исхоженная и избитая почва. Несколько десятилетий кряду роман был одним из самых популярных текстов в западной литературной науке, как для отдельных штудий, так и для иллюстраций различных свойств современной прозы. Среди его бесчисленных предлагавшихся прочтений и толкований можно, пожалуй, выделить два основных русла. В одном ставили во главу угла «сочетание романтизма и иронии» (P. M. Адамс) в «Портрете», трактуя это сочетание в рамках теорий Нортропа Фрая или школы Новой критики; и без конца дискутировали о том, преобладает ли у Джойса в построении фигуры Стивена романтическая или ироническая установка. Наряду с этим получил, конечно, распространение и психоаналитический подход. Кульминацией всех попыток его приложения к «Портрету» стали разработки Лакана: так или иначе с романом была связана большая часть заседаний Лакановского семинара в целиком посвященном Джойсу рабочем сезоне 1975–1976 гг.; главными темами анализа здесь стали теория эпифаний, отношения с отцом, парадигма искупления. Как мы отметили в комментарии, наличие в романе пласта проблематики и способа виденья, родственных психоанализу (но от него и отличных!), мы учитывали в переводе. В целом, однако, в качестве концептуальной базы поэтики данный подход слишком узок и догматичен; и оба указанных русла сегодня достаточно устарели. Мы не станем погружаться в пучину всех этих разноречивых специальных работ, нередко без нужды усложненных. Расставим лишь самые общие вехи.