Оно вроде бы такая парикмахерша немного говорит, только слушает, но она, видать, чего-то сказала, и кто-то это отметил, хотя была она парикмахером мужским, и полиция из повята это тоже отметила, хотя та самая парикмахерская в наш повят уже и не входит.
Таким образом, наша афера пересекла границы повята и постепенно превращается в международную.
Полицейские из повята потирают руки, но без особого энтузиазма, поскольку им приходится вести переговоры с коллегами из соседнего повята и уже понятно, что воеводские прибудут сразу же на готовенькое.
Тем не менее, меня они считают чуть ли не какой-то пророчицей, и я же вижу неподдельную концентрацию в их глазах, когда они на меня теми своими глазами глядят. Можешь назвать это уважением, раз так называю это я.
Я им говорю, что им следует сделать, а они закуривают, лицемерно так усмехаются, то есть, с превосходством или каким-то пренебрежением, но потом же я вижу, что, все-таки, именно то и делают.
С практически довольным собой приветом,
Олька.
* * *
Ну и просто замечательно!
Сделаешься повятовой Матой Хари или какой-нибудь миссис Марпл.
А поскольку ты давно уже не дева, сделаешься еще кем-нибудь: Ларой Крофт или там четвертым ангелом Чарли[47].
Только успокойся.
По-русски, наверное, это прозвучит так: воспокойся![48]
С таким же самым воспокоенным (воспокойным?) приветом,
Агнешка.
* * *
Значит, так?
Ну что же, держи! Полицейские из повята уже повасьваськали с русскими и потому знают, что Галя — это швитезянка, хотя мой волос ей и не соответствовал. Но зато у них имеется ее ДНК, и та соответствует ДНК швитезянки вплоть до самого дна озера.
А еще им известно, что та самая Галя, или же швитезянка, была студенткой юридического факультета университета в Витебске[49] (ты представляешь?!), и что три месяца назад она законно пересекла границу в качестве туристки.
Теперь все дело взяли на себя воеводские, но без особой уверенности.
Ты же понимаешь, тут тебе лето, в делах застой, а у них — с одной стороны — озеро, а с другой стороны — труп плюс масса связанных с ним улик.
И снова они глядят на тех, из повята, волком, ведь это же они, nomen omen, всю эту лажу спроворили, потому что прокурор, понимаешь, бесится, ведь те, повятовые, в принципе, должны были бы дело прикрыть, а теперь у этих, воеводских, это дело снова на шее.
Все это их неплохо взбесило, но и заставило задуматься.
Они начали расспрашивать Янека про его командировки.
При этом они записывают даты и отмечают эти даты на карте.
И вот у них уже, псякрев, выходит, что Янек мог стричься в этом другом повяте, и как раз у швитезянки.