– Смотри, как бы тебе не подавиться. – Анук снова смотрела только на Арину, и во взгляде ее было… Что? Понимание? Одобрение?
– Будет очень тяжело. Думаешь, я этого не понимаю? Вы обе самые сильные, отдача получится такая, что, возможно, придется собирать себя по кусочкам, но когда я соберу… – Саломея мечтательно улыбнулась.
Игла вошла в кожу совершенно безболезненно. Арина даже не сразу поняла, что она вообще вошла, надавила чуть сильнее. Ее вели чужие знания и чужой опыт, даже собственные ощущения казались чужими, но она была уверена, что все делает правильно. Силы, пусть даже и ведьмовские, это та же энергия, только трансформировавшаяся в нечто особенное, непонятное. А значит, чтобы вернуть силу, ей нужно разблокировать энергию, прочистить каналы, меридианы, чакры… Или что там еще забил порошок Анук! И золотая игла – как золотой ключик, который открывает самую важную, самую заповедную дверцу. Ключик нужно повернуть.
Она повернула. И почувствовала, как все изменилось, стало ярче, громче, острее. Туман распался на мельчайшие капельки, и в каждой капельке Арина видела свое отражение, чувствовала движение крови по сосудам и спасительное тепло, которое она дарила. И боль, рождающуюся в оживающих мышцах, она тоже чувствовала. Впервые Арина радовалась боли.
– Получилось? – Марго смотрела на нее с надеждой. Не знала, что именно должно получиться, но уже радовалась.
«Не пойму пока».
Тело оживало, но очень медленно. Слишком медленно. Поднять руки с коленей до сих пор не получалось. Ей нужно время. Знать бы еще сколько.
– Кстати, о кладбище. – Саломея рассеянно потерла переносицу. – Ты была там вместе с Марго?
– Да.
– Но при этом не заметила, кто именно рассыпал соль. Значит, мой морок тогда подействовал и на тебя тоже. – Саломея присела перед ней на корточки. – Выходит, я могу попытаться сделать это с тобой еще раз.
Ее лицо было так близко, что, если бы у Арины получилось протянуть руку, она бы до него дотронулась. Трещинки, морщинки, сколы… то появляющиеся, то исчезающие, стираемые невидимым ластиком. Платиновые волосы виснут седыми патлами и снова собираются в безупречную прическу. Только глаза остаются неизменными: холодные, колючие, с пульсирующими зрачками.
Голова закружилась, мир поплыл, но через мгновение наваждение исчезло, мир стал прежним, отчетливым, словно с него сдернули упаковочную пленку.
– Да, не получилось, – сказала Саломея с легкой досадой и вернулась обратно к столу, чтобы тут же как ни в чем не бывало продолжить: – Ты быстро учишься.
– Флора не пришла на похороны Марго, потому что к тому времени вы ее уже убили? – спросила Арина.