— Значит, в то время Миллеман не собиралась навлекать подозрения на Соню?
— Конечно, нет. Смерть сэра Генри должны были объяснить естественным результатом его невоздержанности за ужином в сочетании с очередным нервным срывом. И только когда стало известно, какое завещание имеет законную силу, она разработала новый план.
— Просто изуверский.
— Изуверский, коварный, подлый — все так. И, что вполне в ее характере, тоже тщательно продуманный. Седрик лишался состояния из-за Сони. А раз так, значит, Соню нужно устранить, и тогда завещание потеряет силу. Она вспомнила, какую книгу однажды листала Соня в гостиной. Еще она вспомнила про банку с крысиной отравой, в состав которой входил мышьяк. И вот за завтраком на столе появляются анонимные письма, написанные печатными буквами на линованной бумаге, которую Миллеман сама же покупает в деревне. Чуть позже, поскольку ни у кого, кажется, не возникло требуемых подозрений, в судке для сыра оказывается книга о бальзамировании, и в завершение банку с крысиным ядом находят у Сони в чемодане. Примерно в это же время Миллеман переживает страшное потрясение.
— Кот? — спросил Фокс.
— Карабас? — невольно вскрикнула Агата.
— В ночь трагического события Карабас был в комнате сэра Генри. Старик налил ему молока. Но в блюдце опрокинулся пузырек с лекарством, и вскоре у Карабаса начала вылезать шерсть. Еще бы! Бедняга вылакал молоко вместе с таллием. Облезая на глазах, кот разгуливал по дому — выносить это зрелище Миллеман была не в силах. Даже для ее железных нервов такое было уж слишком. Объявив, что у кота стригущий лишай, она с полного согласия всех, кроме Панталоши, приказала его усыпить.
Оставаясь в тени, Миллеман ждала развития событий и в то же время незаметно направляла их ход. Подбросив в чемодан Сони Оринкорт банку с мышьяком, она вместе с остальными отправилась на ее поиски. Хотя слуги возражали, Миллеман заявила, что банка была неначатая. Правда, она забыла ослабить в ней крышку, и за долгое время содержимое банки затвердело, как цемент.
— Но как можно было ставить на карту все и идти на такой чудовищный риск, зная, что ее план срабатывает лишь при одном условии?! — воскликнула Агата. — При условии, что для бальзамирования применят мышьяк.
— Ей не казалось, что она рискует. В свое время сэр Генри приказал фирме «Мортимеры и Лоум» обязательно применить мышьяк, и Мортимер, не сказав ни да ни нет, вселил в сэра Генри уверенность, что приказ будет выполнен. Впрочем, после эксгумации у Миллеман слегка сдали нервы. Она позвонила в контору Мортимера — голос у нее и так мужеподобный, а тут уж она, без сомнения, говорила совсем басом — и выдала себя за моего секретаря. Лоум, дурак набитый, продиктовал ей формулу. Должно быть, для Миллеман это была самая горькая минута. Чтобы избежать финансовой катастрофы, у Седрика оставался только один выход — жениться на женщине, которая вызывала у Миллеман омерзение и против которой она так хитроумно строила козни, но теперь она поняла: ее план свалить убийство на Соню лопнул. Она, конечно, не знала, что гипотеза об отравлении таллием уже взята нами на вооружение и мы проведем нужные анализы. У Миллеман сохранилось небольшое количество яда, и теперь она ждала лишь удобного случая. От Сони пока еще можно было избавиться. Деньги еще могли достаться Седрику.