— Грустная история! — сказал Фокс.
— Да уж, грустнее некуда.
— Не кажется ли вам, мистер Аллейн, что этот мистер Финн-старший слегка того…
— Не в своем уме?
— Да нет, просто чудаковат.
— Да, его вчерашнее поведение, бесспорно, было странным. Он был напуган, Фокс, мне это ясно. А вы как считаете?
— У него была возможность убить, — сказал Фокс, обращаясь к первому правилу полицейского расследования.
— Да, была. Кстати, Бейли проверил отпечатки пальцев. Очки принадлежат мистеру Данберри-Финну.
— Ага! — удовлетворенно воскликнул Фокс.
— Но из этого еще ничего не следует. Он мог потерять их там на несколько часов раньше. И все-таки он едва ли охотно признает их своими.
— Ну… — скептически протянул Фокс.
— Вот именно. У меня есть кое-какие соображения о том, когда и как туда попали очки.
Аллейн изложил изумленному Фоксу свои предположения.
— А что касается возможности совершить убийство, — продолжал Аллейн, — то она, Фокс, была и у жены Картаретта, и у всех троих Лакландеров, и, к слову сказать, даже у сестры Кеттл.
Фокс открыл было рот, но, заметив насмешливый взгляд своего начальника, так ничего и не ответил.
— Конечно, — заметил Аллейн, — мы не можем полностью отказаться от гипотезы о бродяге или подозрительном индусе. Но прошлой ночью выявилось одно обстоятельство, Фокс, которым мы не можем пренебрегать. Дело в том, что сэр Гарольд Лакландер умирая, препоручил полковнику Картаретту свои мемуары. Полковник должен был надзирать за их публикацией.
— Хорошо, — перебил его Фокс, — но я…
— Это, возможно, несущественное обстоятельство, — остановил его Аллейн. — С другой стороны, не исключено, что оно служит мостиком между Лакландерами и мистером Октавиусом Финном, а связь между ними устанавливается через полковника Картаретта, ставшего хранителем мемуаров.
— Как я понимаю, — как всегда неторопливо произнес Фокс, — вы допускаете, что в мемуарах дано полное описание того, что натворил младший Финн, и думаете, что его отец мог узнать об этом и пожелал предотвратить публикацию.
— Звучит довольно неубедительно, не так ли? Куда же приводит нас эта теория? В двадцать минут восьмого Картаретт спускается вниз, застает Финна на месте преступления и вступает с ним в яростную перепалку — ее слышит леди Лакландер. Финн и Картаретт расходятся в разные стороны. Картаретт направляется к леди Лакландер, беседует с ней минут десять, а потом уходит к ивняку и ловит там рыбу. Леди Лакландер возвращается домой, а Финн приходит назад и убивает Картаретта, потому что Картаретт намерен опубликовать мемуары старого Лакландера и тем самым опорочить имя младшего Финна. Но леди Лакландер не говорит мне об этом ни слова. Она не говорит, что слышала ссору из-за мемуаров, хотя, если она слышала именно это, непонятно, почему бы она стала все скрывать. Вместо этого она сообщает, что Картаретт и Финн поругались из-за форели и что Картаретт с нею тоже об этом говорил. К этому леди Лакландер добавляет, что с Картареттом она обсуждала некое семейное дело, не имеющее касательства к смерти полковника. Может быть, и так. Но не есть ли это семейное дело — тот самый вопрос о публикации мемуаров? И если так, то почему леди Лакландер не хочет говорить об этом со мной?