И больше в солдат не стреляли. Они подбежали к бомжам, уже пригибаясь, чтобы не подставить себя следующему случайному обстрелу. Но обстрела так и не последовало. Бандитам, видимо, было не до того.
Егорыч лежал на спине, как гвоздями прибитый к земле пулями. Серафим Львович сидел рядом, невредимый, но ничего не понимающий, с остекленевшим испуганным взглядом. Позади Серафима Львовича валялись в неестественных позах два тела. Спецназовцы, имеющие возможность определить направление стрельбы более точно, и стреляли более удачно, чем бандиты, и сумели уложить двоих.
Эмира видно не было…
* * *
– Серафим Львович, сколько их было? – спросил Семисилов в то время, когда рядовой Стрижаков склонился над Егорычем, проверяя, можно ли еще оказать тому какую-то помощь.
– Не знаю. Много… Двоих вы ранили. Самого эмира… Во вторую половину… Симметрично, и еще одного… В бедро… Толстяка…
Стрижаков оставил Егорыча, которому помощь уже не требовалась, посветил фонарем в землю и обнаружил кровавые следы. На это спецназовцы сразу обратили внимание. Если есть кровавые следы, организовать преследование легче и догнать раненых легче.
– Что Дагиров? – продолжал Родион допрос бомжа.
– Матерился сильно. Ковыляет еле-еле. Как будто в штаны наделал. Крови много течет…
– Кто напал?
– Я двоих узнал. Парни Дагирова. Вон тот… – Серафим Львович кивнул на лежащего ближе к нему убитого бандита с длинным острым носом. – И еще одного узнал… Усы у него заметные. Левый ус седой… Остальные тоже, похоже, его парни. Но я не всех знаю. Я не общительный, не всех видел и не рассматривал. Рабу положено в землю смотреть.
– Значит, их пятеро осталось? Вместе с эмиром… – спросил старший сержант, хотя только что Серафим Львович говорил, что не знает.
– Да, скорее всего, пятеро. Кажется, так. Я, честно скажу, испугался. Думал, меня застрелят. Мне же автомат к голове приставили, и я зажмурился. Так и сидел – все отнялось, пошевелиться не мог, выстрелов ждал. Потом вы, видимо, стрелять начали. И в моего несостоявшегося убийцу попали. Вон он… – Серафим Львович кивнул на второго убитого, лежащего за его спиной. – Так я и жив остался. А смотреть стал только, когда Дагиров ругаться начал. Тоже, наверное, от испуга глаза открыл, вижу, он весь в крови и задницей, как трясогузка хвостом, мотает. Тогда только увидел, куда пуля попала…
– Я ему это обещал, – сказал Семисилов.
– Очень он обозлился. Но как увидел убитых, решил, что уходить надо. И команду дал…
– Ладно, Серафим Львович, вставай, пойдем догонять… Надо добить эту падаль. Иначе обозлятся, совсем от них житья людям не станет. Будем преследовать.