Но минометчикам и гранатометчикам помогали те, что шли рядом. Сам гранатомет нести, понятно, несложно и одному человеку, а вот запасы тяжелых гранат пришлось разделить между бойцами. Но никто не жаловался. У закаленных войной моджахедов жалоба и вообще жалость хоть к себе, хоть к противнику считались позором. На выходе из ущелья отряд встретил тот самый боец, что позвонил с предупреждением. Он шел безоружным, надеясь вооружиться тем, что есть в «схроне», и не мог оказывать сопротивления вооруженным федералам. Но рассказал, как его звено попало в засаду. Причем они видели, как вошло в ущелье другое звено. И никакой стрельбы слышно не было, ничто не предвещало беду, потому и двинулись сразу за первым без разведки и без сомнения. И только войдя в ущелье и оказавшись в тесном пространстве между скал, один из моджахедов увидел на мерзлой земле лужу крови. А рядом вторую. Лужи были большими, кровь свежая, еще не успела свернуться, и это говорило о том, что здесь только что кого-то убили. Убить могли только тех, кто вошел в ущелье первыми. Убили без звука. Звено сразу по приказу командира повернуло в обратную сторону. Но выйти из ущелья они не успели. Спецназовцы стреляли, видимо, из автоматов с глушителями. Такая стрельба была особенно жуткой. Выбраться смогли только двое – командир звена и тот, что позвонил. Но у командира звена остался там сын. Он хотел хотя бы проверить, может быть, тот ранен и удастся его вытащить, чтобы оказать помощь, и послал своего моджахеда навстречу эмиру, а сам вернулся за сыном. Больше моджахед своего командира звена не видел. Из ущелья он не вышел. Хотя одна короткая автоматная очередь была слышна. Моджахед подозревал, что командир нашел сына убитым и, решив отомстить, застрелил кого-то из спецназовцев.
Аслан аль-Мурари был не просто хорошим организатором, он был еще от природы хитрым человеком и понимал, что соваться в ущелье без разведки, не зная количества противостоящих бойцов и их вооружения, – глупо. Конечно, предполагать, что там базируется какое-то большое российское подразделение, тоже было наивно, много людей там просто не поместится. И потому следует сначала провести разведку.
– Хамид! – позвал эмир одного из своих людей.
Хамид аль-Таки протиснулся между другими моджахедами, извиваясь змеей, и оказался рядом. Выглядел он седобородым добродушным старичком с посохом в руках, и только те, кто был хорошо знаком с Хамидом, знали, что посох этот имеет особенность разрываться пополам, и тогда в руке Хамида оказывался узкий и острый клинок длиной в локоть. Помимо всего прочего, Хамид был опытным инженером-электронщиком, что вообще было трудно предположить тем, кто принимал его за старика, шаркающего ногами. Но Аслан аль-Мурари знал, что тело инженера-электронщика жилистое и сильное, состоящее, казалось, из одних переплетенных в тугие узлы сухожилий. И вообще, несмотря на седую бороду, Хамиду аль-Таки только недавно исполнилось сорок лет. Этого моджахеда в отряд прислали из «Аль-Каиды», когда отряд уже вел бои в Сирии.