Обычно старший лейтенант Старицын не помнил свои сны. Да и значения им никогда, в общем-то, не придавал. Но в этот раз он проснулся, хорошо все помня.
Проснулся, открыл глаза, посмотрел по сторонам и снова закрыл глаза. Но уже не засыпал. Только вспоминал. Ему снилось, что он приехал в деревню к родителям. Приехал издалека и долго шел от станции пыльной проселочной дорогой через поле, потому что автобусы в деревню, где практически не осталось жителей, не ходили. Была зима, но такая же, как на Кавказе, – без снега и без морозов. Он точно знал, куда идет, и вскоре добрался до деревни. Отца почему-то не было. Из дома вышла только мама, которая умерла четыре года назад. Родители, по рождению своему люди деревенские, переехали жить в деревню только тогда, когда отец вышел в отставку. Владислав Григорьевич к тому времени оканчивал военное училище.
Мама в деревне стала и зимой, и летом ходить в валенках У нее всегда болели ноги, а валенки спасали от болей в суставах. Она вышла встретить сына во двор. Старший лейтенант был при оружии. Он отложил в сторону автомат, встал на колени и поочередно поцеловал валенки на ногах у матери.
Мать стояла перед ним и ничего не говорила, только смотрела строго, будто взглядом от чего-то останавливая и предупреждая.
Владислав Григорьевич встал с колен. У него не было в этот момент ран и чувствовал он себя сильным и здоровым. И двор осмотрел, думая, что здесь нужно сделать, чтобы матери помочь. Удивляло только, что отец не вышел встретить его.
– А папа где? – спросил он, растягивая резинку, чтобы снять с плеча «разгрузку», а потом и от бронежилета освободиться.
– Ты что, не понимаешь, где ты? – спросила мама.
– А где я? – удивился он.
– Здесь только я одна.
– В дом пригласишь? Чаем напоишь? Давно я твой чай не пил. Как ты, никто заваривать не умеет. Что молчишь, мама?
– Тебе в этот дом рано. Подожди часик…
– А папа где? – снова спросил он, удивляясь, что мать отвечает какими-то загадками.
– Он вскоре после тебя придет. Через три дня.
– Так что, и чаю мне с дороги не дашь?
– Потерпи часик…
И старший лейтенант проснулся…
Приближающиеся торопливые шаги заставили Владислава Григорьевича открыть глаза. По звуку шагов он узнал старшего сержанта Ломаченко. Старший сержант остановился рядом, и командир спросил:
– Новости?
– Опять парламентер приходил. Тот старик, что в первый раз. Видимо, надеялся, что с ним я драться не буду.
– Какого… им надо?
– Их эмир желает встретиться с эмиром спецназа.
– Опять та же опера! Хочет убедиться, что я жив? Или что?
– Не могу знать, товарищ старший лейтенант.