– Бандиты все равно уже никуда не уйдут. Попробуй вырваться и уведи своих оставшихся людей. Трое с тобой?
– Трое. Уйти нам уже некуда, прорваться не сможем. Будем взрывать и себя, и бандитов. Я уже решил, солдаты со мной согласны.
Не убирая от уха трубку, старший лейтенант посмотрел поочередно на слушавших его разговор солдат. Старший сержант Ломаченко сосредоточенно нахмурился и кивнул. Младший сержант Вацземниекс сначала улыбнулся изуродованным лицом, потом нос свой потрогал и тоже кивнул. Ефрейтор Жулудков просто и буднично сказал:
– Согласны…
– Не торопись… – стоял на своем подполковник. – Я приказываю тебе спасти оставшихся солдат. Приказываю! Категорично!
– Легко приказать, товарищ подполковник. Но как это сделать?
– Давай вместе думать…
В это время связь прервалась…
Чему радовался Хамид аль-Таки, эмир Аслан аль-Мурари не понимал, но он отчетливо видел, что аль-Таки был почти счастлив. Или ему доставляло удовольствие понимание ситуации, при которой, как он говорил раньше, чем меньше людей останется в отряде, тем больше заработают другие, и Хамид радовался своей возможности заработать? Однако, чтобы заработать, требуется еще и дело сделать. То есть требуется добраться до Сочи, провести все акты, а потом уже возвращаться с чувством выполненного долга, чтобы получить вторую половину обещанной суммы. Вот тогда можно быть довольным.
Но вообще, как можно быть довольным, когда до денег еще не удалось добраться, и даже неизвестно, удастся ли вообще? Вторая атака тоже захлебнулась собственной кровью. Конечно, и спецназовцам перепало основательно. Однако неизвестно, сколько их там осталось и в каком они состоянии. Но каждый из спецназовцев сейчас понимает, что его ждет, если отряд аль-Мурари возьмет штурмом их укрепления. На пощаду никто, конечно же, не надеется. И правильно делают, что не надеются, потому что пощады им не будет. Слишком большой урон они нанесли отряду, чтобы позволить таким людям оставаться в живых.
Конечно, в красивых сказках про великих героев много говорится о милосердии и уважении к доблести врага. Но жизнь состоит не из сказок, а из жестоких будней, и потому она такая трудная. Аслан аль-Мурари не встречался в своей жизни с милосердным противником, поэтому и сам не понимал значения такого слова. В его понимании милосердие – это слабость. Помилованный враг, особенно если он доблестный воин, уже завтра, не залечив сегодняшние раны, снова может встать против тебя. И этот враг будет вдвойне страшен, потому что он уже научен горьким опытом поражения. Нет, в этом случае помилованных не будет. Дух Субхи летает над полем боя и вопиет об отмщении. И духи других убитых моджахедов тоже здесь же. Они верят и надеются, что их эмир не пощадит их убийц. И он не пощадит…