Некоторые из припятчан считали нас, «сидящих на заявлениях», чуть ли не вершителями судеб. Странно, что кому-то могла прийти в голову мысль, будто мы можем ему/ей отказать в приёме заявления. Принимали-то от всех, а уж как рассматривали и что решали – сие было не в нашей компетенции.
Кое-кто пытался с нашей помощью «ускорить» процесс. Мы же объясняли, что от нас ничего не зависит, и отвергали всяческие подношения как неуместные, да притом и незаконные.
Но однажды… Посетитель заполнил бланк и оставил его вместе с пакетом. На вопрос «Что это?» – бросил на ходу: «Это вам» – и быстренько ретировался. Мы даже опомниться не успели. В пакете оказались бутылка водки, шмат сала и батон. И едва я подумал, что надо бы вернуть презент (брать-то не положено), как напарник меня опередил: схватив пакет, выбежал за клиентом, но того уж и след простыл…
В тот день обеденный перерыв мы провели не в столовке, а на рабочем месте. Но никому об этом не рассказывали.
...
30 августа горисполком, горфинотдел, горстрах, горкомы комсомола и партии перебазировались из Полесского в Ирпень (километрах в 20 от Киева). Именно в этом симпатичном городке нам обещались квартиры в новом, тогда ещё строившемся, доме на 3-го Интернационала. И вновь мы оккупировали пол-этажа, только теперь уже Ирпенской городской администрации. Последующие события и эпизоды относятся к «ирпенскому» периоду, длившемуся до расформирования городских админструктур, то есть до июня 87-го.
Не всех устраивали фиксированные размеры компенсации. Да и немудрено. У многих припятчан назначенная сумма далеко не покрывала стоимость оставленного добра. Недовольным предлагалось составить списки с указанием цен на серванты, диваны, телевизоры и прочие элементы нормального быта. Когда же количество заявок набирало некую критическую массу, в назначенный день и час в Припять специальным автобусом выезжали хозяева квартир и члены комиссии по оценке утраченного имущества. В комиссию входили: представитель горисполкома, товаровед, экономист по ценам, а также сотрудник горфинотдела. Меня эта участь тоже не обошла.
Посетить мёртвый город ещё раз – удовольствие сомнительное. Но работа есть работа. Здесь эмоции молчат, как музы во время канонады.
Одна из поездок выпала аккурат на мой день рождения, в конце декабря. До отъезда я никому ничего не сказал, но уже по дороге ненароком проболтался. И когда по завершении работы мы организовали стол (естественно, для профилактики от шитиков!), несколько тостов прозвучало и в мою скромную честь.
Впервые в жизни я принимал поздравления в городе, которого больше не существовало. И потом, в тот день, кроме нас, в Припяти не было ни единого человека, так что на моей днюхе погулял «весь город». Тоже впервые в жизни. Как же такой день можно забыть?