Время от времени печатные издания развлекали публику всякого рода нелепостями. Особенно «отжигали» зарубежные масс-медиа. Ещё в первые «послевоенные» дни одна из советских газет поместила фотокопию не очень, мягко говоря, умной статьи из какого-то «таймса» или «геральда». Автор, изучая – как он думал – чернобыльские материалы, скорее всего, ограничился школьным глобусом: Чернобыль у него оказался… в Киеве. Впрочем, если даже в этой стране далеко не все и не сразу разобрались, что Припять не Чернобыль, то что спрашивать с забугровых журналюг? Зато какая получилась арифметика – отпад! Из населения Киева автор тупо вычел общее число эвакуированных из 30-км зоны и получил:
...
3 млн. – 115 тыс. = 2,9 млн… погибших (!)
А что? Ведь, думал он, раз вывезли чуть больше ста тысяч, значит, остальные пали жертвой атомной катастрофы. Мрак, да и только! Даже не знаю, получил ли заокеанский писака нагоняй за подобную «небрежность», но сенсация-однодневка ему удалась.
Другой пример. Год спустя после аварии мне попался в библиотеке январский (87-го) номер швейцарского журнала. Название – что-то там о фермерстве, не помню. На первых страницах – материал о Чернобыле, притом не столько о катастрофе, сколько об её последствиях для рынка продовольствия. Читаю – вроде всё логично: в Европе отдельные поля выведены из севооборота, частично пострадали пастбища, а значит, сельхозпродуктов ожидается меньше и цены слегка рванут в гору… Так упрощённо выглядел журналистский прогноз.
Но вот авторам надумалось поумничать за пределами рынка, в результате чего я «узнаю», что на ЧАЭС произошёл… ядерный взрыв (nuclear explosion). Именно ядерный, а не химический, как на самом деле. На всю статью этот прокол оказался единственным, но достаточным, чтобы я прыснул со смеху. Привычная тишина читального зала враз нарушилась. Немногочисленные посетители удивлённо оглянулись, а пожилая библиотекарь сделала мне строгое увещевание, добавив:
– Вы что там, «Перец» [27] читаете?
А я, пересмеявшись, в ответ:
– Нет-нет, я только радуюсь, что остался жив.
Разумеется, никто ничего не понял, и вскоре обо мне забыли.
Глава 15. Отдельно взятое утро
Поток прихожан шёл на спад, пусть и не так быстро, как хотелось. Руководство решило, что коль народу поубавилось, пора вернуться к привычному недельному графику – пять дней по восемь. По факту же работе отдавалось и десять и более часов, пока не иссякала «дневная доза прихожан». Вот только за сверхурочные больше не платили: их как бы не существовало. Надо ли пояснять, какой это анти-стимул?