Ключ заскрежетал в замочной скважине, старик налег плечом на дверь, она неохотно подалась, и Федор подумал, что вещи без человека теряют гибкость, закостеневают, ржавеют…
Они вошли. Квартира встретила их запахом тлена и пустоты. Старик щелкнул кнопкой, с потолка брызнул неяркий свет. Они постояли немного молча. Степан Андреевич перекрестился и сказал:
– Здравствуй, Петя! Как же ты меня не дождался, друг ты мой дорогой? Вот он я, пришел, а тебя… Вишь, как получилось… Кто ж это тебя не пожалел? Хоть бы намек какой… за что?
Ходики на стене уже не тикали – кончился завод. Они висели в три ряда вдоль всей стены. С кошачьими мордами, деревенскими избами, фигурками людей, медведей, петухов, кукушек, с грузами в виде цилиндров, ядер, гирь и колес. Стол-верстак был усыпан осколками и покореженными деталями – винтиками, пружинками, стеклом.
– Да что ж этот изверг наделал! – закричал старик, бросаясь к столу. – Все цацки Петины переколошматил! У него ж этих часов штук десять тут лежало, и чужие, для починки брал, и свои были. Он что, из психушки сбежал?
– Степан Андреевич, посмотрите, все ли на месте… в других помещениях.
Они заглянули в кухню – на столе стояла чашка с остатками чая. Степан Андреевич взял чашку, понес к мойке, открутил кран. Федор хотел было остановить его, но передумал. Он стоял, опираясь плечом на дверной косяк и смотрел, как Степан Андреевич неторопливо вымыл чашку, вытер и поставил в буфет…
…В спальне было темно из-за задернутых штор. Федор включил свет. Старик огляделся. Открыл шкаф, показал Федору новое пальто хозяина.
Кладовка, прихожая, застекленный балкон… Нигде никаких следов беспорядка или обыска. Ничего больше не разбито, ничего не пропало.
– Что за часы были у Петра Даниловича? – спросил Федор, когда они, осмотрев квартиру, вернулись в мастерскую.
– Петя уважал карманные и ходики. Видишь, сколько на стене висит? Подбирал чуть не на помойке, сейчас народ все выбрасывает, товара в магазинах завались, а только по качеству однодневки. Подберет и возится, прилаживает колесики и винтики – у него на столе стояли коробочки со всякой мелочью, все одно к одному, ничего не выбрасывал. У него был настоящий «Лонжин» швейцарский, старый, лет сто двадцать, потом немецкие… не помню точно, вроде что-то с «хансом»…
– Петр Данилович не упоминал, никто не хотел купить у него часы?
– Нет вроде. Они же страшно дорогие.
– Дорогие – это сколько?
– Ну, триста-четыреста долларов. А «Лонжин» так вообще чуть не на тыщу тянет. Все угробил этот подлец!
– Откуда Петр Данилович знал об их стоимости?