Он сделал широкий жест.
— Понимаю, мистер Скуро. Семья всегда должна стоять… Всегда. Теперь позвольте немного рассказать о «Роман энтерпрайзис». Хотя я президент… Наша организация объединяет нескольких джентльменов, стремящихся разнообразить свои интересы… В нашем распоряжении солидный рисковый капитал, и мы постоянно ищем… Я сразу должен заявить, что мы — только инвесторы, а реальное управление нашими разнообразными предприятиями оставляем… Бутик «Баркарола» — один из примеров… Мы взяли за правило никогда не вмешиваться в повседневную… Вы следите за мной, молодой человек?
Я не только следил, но даже заканчивал в уме недоговоренные фразы. Возможно, именно на это он и рассчитывал.
— Так вот, — сказал он, тихонько покачиваясь в кресле взад и вперед. — Я ознакомился с предложениями, представленными вами мистеру Гелеско и мистеру Каннису, и нашел их…
Пока он неспешно вещал своим тонким надтреснутым голосом, я внимательно разглядывал его. На вид семьдесят с лишним или восемьдесят с небольшим. Тонкие прядки абсолютно белых волос прилипли к большой черепной коробке. Лицо красноватое, мясистые щеки и нос картошкой покрыты сетью капилляров.
Прицепить ему бороду, напялить красный халат, и в следующее Рождество блистал бы у «Мейси», выкрикивая «хо-хо-хо!».
Однако на нем был шевиотовый костюм цвета ржавчины, плотно облегающий, застегнутый на четыре пуговицы. Когда-то я надевал такой для возобновленного спектакля «Как важно быть серьезным».[21] Белая рубашка с жестко накрахмаленным воротничком, под которым повязан широкий пурпурный жаккардовый галстук.
Он был таким чистеньким, прямо-таки сияющим старичком. Держался чрезвычайно прямо. В театре бы мы сказали, что у него «есть вид». Рядом с Октавием Цезарем Гелеско и Каннис показались мне мелкими уголовниками.
— …Как правило, лучше всего, — говорил он, — прежде чем решение будет… Мне хотелось лично встретиться с теми, с кем… Пожалуйста, простите, если я задам вопросы, которые покажутся вам нелогичными или неуместными, но… Скажите, юноша, чего вы хотите от жизни?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что застал меня врасплох. И ответил я машинально, не подумав:
— Хочу денег.
Он серьезно посмотрел на меня.
— Какой честный… Как я понял, прежде вы служили в театре…
Я не знал, откуда он получил информацию, но дал короткий отчет о своей сценической карьере.
— Понятно, — сказал Октавий Цезарь. — Полагаю, ваше образование и опыт оказались полезными для нынешней…
— Да, сэр, — живо ответил я. — В нашем бизнесе присутствует элемент театральности. В определенном смысле, мы торгуем иллюзиями.