Я не считал, что мои занятия, моя работа, моя профессия автоматически превращают меня в парию. Я просто занимался коммерческой деятельностью.
Я знал мнение Дженни Толливер на этот счет, понимал, что найдутся и другие, которые сочтут мой образ жизни предосудительным. Но я мог бы поклясться, что никогда никому не причинил вреда и не нарушил ни одной вселенской заповеди.
Что бы ни думала Дженни, работа моя не связана с понятиями добра и зла. Это просто бизнес. Поэтому и обидно, что, встретив на улице старого доброго клиента, мне нельзя снять перед ним шляпу.
Откатившись, пыхтя и сопя, как старый бульдог, я еле выдавил:
— В чем дело?
Марта отвернулась.
— Ядреный хрен — последнее утешение для мыслящей женщины, — сказала она.
Это было во вторник вечером, в начале августа, кондиционер работал на полную мощность. Марты целый день не было. Последняя клиентка и последний жеребец отчалили около десяти. Потом мы с Янсом прикончили кастрюлю с дарами моря, оставленную для нас Пэтси. Сразу после одиннадцати ушел и он.
Я собирался заняться кое-какой бухгалтерией, но тут позвонила Марта и объявила, что возвращается. Она приехала примерно через полчаса и поволокла меня в Розовую комнату. Это было истинное безумие, она жаждала крови.
Когда я спросил, в чем дело, она яростно бросила:
— В дружке!
— Опять? — спросил я, не сказав, что мне известно его имя. — И что теперь?
— То же самое! Нальешь мне выпить? Чего-нибудь покрепче.
— Коньячный коктейль?
— Двойной, — приказала она.
Но, смешивая на кухне напитки, я сделал ей послабее. Она была в таком возбуждении, что мне не хотелось доводить ее до крайности.
Мы выпивали на террасе, сидя голыми в темноте.
— Ну? — лениво спросил я.
— Не хочу говорить, — сердито бросила она.
А я не хотел слушать. Близкие отношения Марты с богатым политиканом тревожили меня. У парня слишком длинные руки. Он может добить нас одним телефонным звонком.
Так что мы сидели молча, потягивая коктейли и глядя в ночное небо. Бархатный воздух. Звезды мерцают. Мягко светится город.
— Чудесная ночь, — предложил я тему для разговора.
Она не ответила, и я взглянул на нее. В сумерках она выглядела бледной массой плоти. Широко расставлены могучие ноги. Торчат пышные волосы. Свисают большие груди. Если я набрал вес, то и она не отстала. Но тело ее расплылось и размякло.
— Велела ему убираться, — сказала она наконец.
— И что?..
— Он снова заплакал.
— Будешь встречаться с ним дальше?
— Не знаю. Боюсь, если вправду дать ему отставку, он выкинет какую-нибудь глупость. Например, оставит свою… Питер, телефон!