Еще одна проблема возникла с деньгами. Я тратил, не считая, в основном на свой гардероб, а еще мы с Артуром на паях наняли уборщицу, она приходила дважды в неделю и наводила в нашем логове хоть какой-то порядок.
И все-таки наличные у меня накапливались. Я завел сберегательную книжку в банке на авеню Колумба, но не мог класть на нее большие суммы, иначе у налоговой инспекции непременно возникли бы вопросы. То же касалось открытия счета или капиталовложений — я не хотел, чтобы где-то было зафиксировано мое имя.
В конце концов я абонировал в банке сейф и начал складывать наличность туда. Это было не самым удачным решением, но все же лучше, чем носить большие суммы при себе или прятать где-то в квартире.
А третья проблема состояла в том, чтобы как-то объяснить неожиданно свалившееся на меня богатство Дженни Толливер. Самым простым решением было по-прежнему изображать из себя бедного безработного актеришку.
Но меня истерзала невозможность разделить с ней удовольствие от моего благосостояния. Поэтому я просто врал, каждый раз придумывая все новые и новые вполне законные источники дохода, и надеялся, что она ни о чем не догадается.
Я настоял на том, чтобы взять такси.
— Ах, Питер, — упрекнула меня Дженни, — ты настоящий транжир. Деньги у тебя не задерживаются в кармане!
Господи, она и представить-то не могла, сколь двусмысленно прозвучали ее слова.
Я зарезервировал столик в «Джан Марино», добротном итальянском ресторане на Восточной Пятьдесят восьмой улице. Заказ продиктовал официанту быстро и уверенно: для начала по бокалу вина, затем спагетти, большой омар в остром соусе, замороженные кабачки по-французски и салат. А еще к этому большую бутыль «Вальполичеллы», кофе-эспрессо и ликер.
— Боже мой! — занервничала Дженни. — Ты можешь такое себе позволить?
— Нет! — Я нежно коснулся ее щеки. — Просто я договорился, что мы останемся после ужина и вымоем посуду.
Потом — снова на такси — мы отправились на Таймс-сквер: я купил самые дорогие билеты на постановку «Мороженщика».
Во время ужина я был в веселом расположении духа и развлекал Дженни и официанта пародиями на итальянских иммигрантов. А в такси изобразил чуть ли не всех персонажей из мюзиклов Джилберта и Салливена — уверен, что у таксиста еще никогда не было таких веселых пассажиров.
Но в театре настроение мое основательно ухудшилось: актер, игравший Хайки, был ненамного старше меня. Он играл так убедительно, так трогательно, что в конце спектакля зал разразился бурными аплодисментами.
— Пойдем отсюда, — резко сказал я.
Домой не хотелось, и мы отправились к «Блотто». Там никого из знакомых не оказалось, мы расположились в баре, и я заказал бренди.