– Но про услугу – это ты хорошо придумала, – злопакостливо улыбнулся Алекс. – Кое-что ты сделаешь. Собака твоя, Птеродактиль…
– Диплодок, – на автомате поправила я.
– Без разницы. Сегодня же переселишь ее в вольер.
– Даже не мечтай!
– Деточка, это не просьба!
– Шурик, золотце мое ненаглядное. – Я аж на цыпочки поднялась, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. – Диплодок всю сознательную жизнь ночует вместе со мной. Выселишь его на улицу – и получишь воющего добермана под свое окно.
– Меня зовут Александр, – сквозь зубы процедил братец.
– Да без разницы, – криво ухмыльнулась я.
Мы помолчали еще немного, буравя друг друга напряженными взглядами. Потом он сдался:
– Так, значит? Ну ладно, пускай живет. Пока.
– Ты – сама доброта.
– Не надейся! – фыркнул братец. – Наказание никто не отменял. Но, так и быть, поступим проще: ты признаешь, что я хорошо пою.
– Легко! – С победной улыбкой я скрестила руки на груди. – Ты хорошо поешь!
– Да… тебе соврать, что не фиг делать…
– Вот видишь, даже ты понимаешь, что это – ложь! – И тут же съежилась под пристальным и очень ехидным взглядом парня.
– Советую поменять свое мнение, потому что на ближайшем концерте ты будешь изображать мою самую преданную поклонницу. Придешь с цветами, плакатами, помпонами, будешь прыгать у сцены и вопить, что я пою как долбаный соловей! Уяснила?
– Ну это я могу… – протянула, уже представляя плакат с птичкой на развороте. А уж я-то смогу сделать так, чтобы никому и в голову не пришло сомневаться в ее полной невменяемости. – Когда концерт?
– В среду, – буркнул Алекс.
– Где?
– В клубе «Домино».
О, любимый клуб Полины! Так вот, значит, какая у тебя публика!.. Ну что ж. Хочешь фанатку – будет тебе фанатка.
– Лады, братец, – стараясь, чтобы улыбка не выглядела слишком уж зловеще, ответила я. – Договорились.
– И смотри, чтобы я оценил твою игру!
Я только кивнула, опустив глазки к полу. Ты оценишь! Ты, блин, так оценишь, что сам мне свою «мазду» подаришь, в виде сдачи! Только чтобы я больше никогда не приходила на твои концерты!
Как назло, по дороге домой мы застряли в пробке. Конечно, Алекс использовал это время с пользой: попытался доказать мне, что я – разновидность катаклизма, посетившая его бедное семейство. Я особо не возмущалась: он с такой уморительной серьезностью надрывался – даже спорить не хотелось. Видно же было, что беднягу проняло. Потом братишка, очевидно, понял, что молчу я не просто так, повернулся, словил на себе мой умиленный, но малость заскучавший взгляд, скрипнул зубами и обиженно насупился.
– Да ладно, продолжай! – попыталась я исправить положение. – Мне очень интересно!