– Это он вам написал? – брови Пуаро поползли вверх.
– Да. Наверное, вы с ним не согласны.
– В делах подобного рода трудно кого-либо судить, мадам.
– А что, если наказывать человека только за то, что он полюбил кого-то не того, грех еще больший? И большее зло: две смерти, в том числе человека ни в чем не повинного.
– Oui. Именно эта дилемма и порождает основную трудность.
– В своем письме ко мне Ричард писал, что, будучи христианином, он не может поверить в то, что Бог требует от него преследовать человека столь мягкого и доброго, как Патрик.
– Наказывать и преследовать – не одно и то же, – сказал Пуаро. – Необходимо ответить на вопрос: было или не было нарушено право? Влюбиться… enfin[42], мы не властны над своими чувствами, но наши поступки в нашей власти, и мы вполне можем решить, поддаться своим чувствам или же нет. Если преступление было совершено, то следует предпринять все, чтобы с преступником обошлись так, как положено по закону, однако без малейшей личной злобы или ненависти, ибо страсть мщения сводит на нет все усилия закона и сама является злом.
– Страсть мщения, – повторила Нэнси Дьюкейн и вздрогнула. – Вот именно. Харриет Сиппель была одержима ею. Это-то и отвратительно.
– И все же, рассказывая эту историю, вы не сказали о Харриет Сиппель ни одного дурного слова, – заметил я. – Вы называете ее поведение отвратительным, но говорите о нем так, как если бы оно не вызывало у вас ничего, кроме печали. По-моему, на Дженни Хоббс вы сердитесь куда больше.
– Наверное, вы правы, – вздохнула Нэнси. – Раньше мы были очень близки с Харриет. Когда я и мой муж Уильям только приехали в Грейт-Холлинг, Харриет и Джордж Сиппель были нашими ближайшими друзьями. Потом Джордж умер, а Харриет стала чудовищем. И все равно, очень трудно осуждать человека, который был когда-то вашим близким другом, разве не так?
– Это либо невозможно, либо неизбежно, – сказал Пуаро.
– В моем случае – невозможно. Наихудшее поведение такого человека воспринимается как проявление болезни, а не истинной его природы. Я не могла простить Харриет того, как она обошлась с Патриком. Даже не пыталась. И в то же время я чувствовала, что ей самой, должно быть, очень тяжело быть тем, чем она стала.
– То есть вы рассматривали ее как жертву?
– Да, жертву трагической потери мужа – да еще в столь юном возрасте! Я верю в то, что можно быть жертвой и злодеем одновременно.
– У вас с Харриет было в этом отношении кое-что общее, – сказал Пуаро. – Вы ведь тоже потеряли мужа в молодом возрасте.
– Это прозвучит жестоко, но никакого сравнения тут нет, – сказала Нэнси. – Джордж Сиппель был для Харриет буквально всем, ее целым миром. Я же вышла за Уильяма потому, что он был мудр и надежен, а мне надо было во что бы то ни стало сбежать из дома отца.