– Это была моя страховка, на всякий случай, – сказала Дженни. – Я надеялась, что вы меня никогда не найдете, но все же боялась: а вдруг сможете?
– А на случай, если бы я вас все же нашел, у вас и у Нэнси Дьюкейн были заготовлены алиби на время между семью пятнадцатью и восемью, и вы надеялись, что они вам помогут. Вас и Сэмюэла Кидда обвинят в попытке свалить все на ни в чем не повинную женщину, а не в убийстве или заговоре с целью совершения убийства. Умно: вы признаете малую вину, чтобы избежать ответственности за большую. Ваши враги мертвы, и никто не повешен, потому что мы поверили в вашу сказку: о том, как Ида Грэнсбери убила Харриет Сиппель, а Ричард Негус убил Иду Грэнсбери, а потом – себя. Ваш план был изобретателен, мадемуазель, – но вам далеко до Пуаро!
– Ричард хотел умереть, – сказала Дженни сердито. – Его никто не убивал. Он решил умереть во что бы то ни стало.
– Да, – сказал Пуаро. – Это была капля правды в море лжи.
– Он сам во всем виноват. Мне не пришлось бы никого убивать, если бы не Ричард.
– Но вы все же убили – и не раз. И снова именно Кэтчпул направил меня на путь истины, произнеся всего несколько слов.
– Каких? – спросила Дженни.
– Он сказал: «Если бы убийство начиналось на «д»…
* * *
Мне было не слишком приятно слушать, как нахваливает меня Пуаро. Я не понимал, как вскользь брошенные слова могли сыграть какую-то роль в расследовании.
Но Пуаро уже увлекся рассказом.
– Выслушав вашу историю, мадемуазель, мы покинули дом Сэмюэла Кидда и, естественно, стали обсуждать то, что услышали от вас: ваш план, тот, придуманный вами совместно с Ричардом Негусом… Заманчивая идея, если позволите так сказать. В ней была точность – как в падающих костяшках домино, однако, подумав как следует, я осознал, что все было совсем не так, потому что очередность падения изменилась. Падает не D, потом А, потом В и потом С; вместо этого В сбивает А, потом С сбивает В… Но это так, кстати.
О чем это он? Дженни, судя по ее виду, тоже задавала себе этот вопрос.
– А, мне следует быть более понятным в своих объяснениях, – сказал Пуаро. – Чтобы помочь себе точнее представить картину произошедшего, мадемуазель, я заменил имена буквами. Ваш план, который вы изложили нам в доме Сэмюэла Кидда, выглядел так: В убивает А, потом С убивает В, а потом D убивает С. После этого D ждет, когда в убийствах А, В и С обвинят Е и повесят за убийство, после чего D убивает себя. Вы понимаете, мисс Хоббс, что в этом раскладе, который вы нам изложили, роль D выпадает вам?
Дженни кивнула.
– Bon. Так вот, наш Кэтчпул – любитель кроссвордов, и именно в связи с этим своим хобби он задал мне безобидный вопрос: не знаю ли я слова из восьми букв со значением «смерть»? Я предложил «убийство». Нет, сказал Кэтчпул, мое предложение имело бы силу в том случае, «если бы смерть начиналась на «д». Эти слова пришли мне на ум позже, и пустили мою мысль по новому пути: а что, если бы убийство действительно начиналось с D? Что, если бы первым убийцей была не Ида Грэнсбери, а вы, мисс Хоббс?.. Со временем праздное размышление переросло в уверенность. Я понял, почему именно вы, и ни кто иной, убили Харриет Сиппель. Она и Ида Грэнсбери добирались из Грейт-Холлинга до отеля «Блоксхэм» порознь. Значит, они не знали о присутствии друг друга, и у них не могло быть плана убить друг друга. Значит, это была ложь.