– И тогда вы пошли за советом к Нэнси Дьюкейн? – спросил Пуаро.
– Да. Я решила, что нельзя, чтобы только мы с Патриком страдали. Нэнси тоже участвовала в этом. Я спросила у нее, должна ли публично разоблачить свою ложь, но она посоветовала мне не делать этого. Она сказала: «Боюсь, что нам с Патриком в любом случае грозит беда. Поэтому с твоей стороны было бы мудро, Дженни, затаиться где-нибудь и помолчать. Не надо жертвовать собой. Не думаю, что у тебя хватит сил выдержать злословие Харриет». Она меня недооценила. Конечно, я была очень расстроена тогда и, наверное, производила впечатление совсем беспомощной, ведь я так боялась за Патрика, зная, что Харриет решила его уничтожить, – но характер у меня сильный, месье Пуаро.
– Я вижу, что вы не боитесь.
– Нет. Мне придает силы мысль о том, что Харриет Сиппель, этой гнусной двуличной бабы, больше нет на свете. Ее убийца оказал миру большую услугу.
– И это снова возвращает нас к вопросу о личности убийцы, мадемуазель. Кто убил Харриет Сиппель? Вы утверждали, что это сделала Ида Грэнсбери, но это ложь.
– Вряд ли мне есть необходимость рассказывать вам правду, месье Пуаро, раз вы и так ее знаете.
– Тогда я попрошу вас сжалиться над беднягой Кэтчпулом. Он еще не знает всей истории.
– Ну так возьмите и расскажите ему все, ладно? – Дженни отсутствующе улыбнулась, и я вдруг почувствовал, что ее как будто стало меньше, чем было всего минуту назад; она словно перенеслась из той комнаты в другое место.
– Très bien[61], – сказал Пуаро. – Я начну с Харриет Сиппель и Иды Грэнсбери: две несгибаемые женщины, убежденные в собственной правоте, ради которой они были готовы загнать человека в могилу. Огорчались ли они после его смерти? Нет, зато они противились его погребению в освященной земле. Поддались ли эти женщины на уговоры Ричарда Негуса и пожалели о том, как они поступили с Патриком Айвом? Нет, конечно нет. Маловероятно, чтобы они испытывали такие чувства. Вот, мадемуазель Дженни, когда я понял, что вы нас обманываете в этом месте вашей истории.
Дженни пожала плечами.
– Все возможно, – сказала она.
– Non. Возможна только правда. Я знал, что ни Харриет Сиппель, ни Ида Грэнсбери никогда не согласились бы на добровольное самоуничтожение, которое вы мне описали. Значит, их убили. Как удобно – выдать убийство за делегированное самоубийство! Вы надеялись, что Пуаро выключит свои серые клеточки, едва услышав, что жертвы сами хотели умереть. Как же, такая прекрасная возможность искупления! До чего фантастическая и необычная история – из тех, которым невольно веришь, поскольку кажется, что придумать такое никому не под силу.