Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой (Ханна) - страница 52

– Attendez. В тринадцатом году его помолвка с Идой Грэнсбери заканчивается, и он покидает Грейт-Холлинг и переезжает жить в Девон, к вам?

– Да, ко мне, к моей жене и детям.

– Он оставил Грейт-Холлинг для того, чтобы не встречаться больше с мисс Идой Грэнсбери?

Над этим вопросом Генри Негус задумался.

– Думаю, что отчасти да, но не только. Ричард возненавидел Грейт-Холлинг ко времени своего отъезда из деревни, и вряд ли в этом была виновата одна Ида Грэнсбери. По его собственным словам, в этой деревне не было камня, который не внушал бы ему отвращения. Но он не объяснял почему, а я не спрашивал. Ричард всегда очень хорошо умел дать понять, что сказал все, что хотел сказать. Как я помню, его приговор деревне был оглашен именно в таком духе: «И не о чем тут больше говорить». Может быть, если бы я попытался узнать больше… – Генри умолк, и на его лице появилось выражение боли.

– Не стоит винить себя, мистер Негус, – сказал Пуаро. – Не вы были причиной смерти вашего брата.

– Я никак не мог отделаться от мысли… что-то ужасное случилось с ним в той деревне. А о таких вещах стараешься обычно не говорить и не думать. – Генри Негус вздохнул. – По крайней мере, Ричард точно не хотел об этом говорить, так что и я постепенно стал держаться такого же мнения. Понимаете, из нас двоих он пользовался наибольшим авторитетом – он ведь был старшим. Его все уважали. У него был великолепный ум.

– Вот как? – Пуаро ласково улыбнулся.

– О, никто не был так внимателен к деталям, как Ричард, до того как он опустился. До этого он был дотошен во всем. Ему можно было поручить что угодно – все так и поступали. Вот почему он пользовался таким успехом как юрист – пока все не пошло не так. Я всегда верил, что настанет день, и он поправится. Когда несколько месяцев тому назад Ричард немного оживился, я подумал: «Наконец-то к нему возвращается вкус к жизни». Я надеялся, что он возьмется за дела раньше, чем проживет все свои деньги до последнего пенни…

– Мистер Негус, нельзя ли немного подробнее? – вежливо, но настойчиво проговорил Пуаро. – Ваш брат не сразу начал работать, когда переехал в ваш дом?

– Нет. Вернувшись в Девон, Ричард оставил в прошлом не только Иду Грэнсбери и Грейт-Холлинг, но и свою профессию. Вместо того чтобы открыть адвокатскую контору, он заперся у себя в комнате и начал пить.

– А. В этом смысле опустился?

– Да, – сказал Негус. – Тот Ричард, который приехал в мой дом, совсем не походил на того Ричарда, которого я знал прежде. Этот был угрюмым и кислым. Казалось, он окружил себя высокой стеной. Он никогда не выходил из дома – ни с кем не беседовал, никому не писал, сам не получал писем. Только читал книги и смотрел перед собой в одну точку, вот и все. Он отказывался ходить в церковь и не отступал от этого правила никогда, даже чтобы сделать приятное моей жене. Однажды – он тогда прожил у нас около года – я нашел Библию на верхней ступеньке лестницы у его комнаты. Раньше она лежала в ящике прикроватного столика в спальне, которую мы отдали ему. Я пытался вернуть ее туда, но Ричард ясно дал понять, что не желает иметь ее у себя в комнате. Должен признаться, что после того случая я даже посоветовался с женой, не стоит ли нам… попросить его подыскать себе другой дом. С ним стало тяжело жить. Но Клара – моя жена – не хотела и слышать об этом. «Семья есть семья, – сказала она мне тогда. – У Ричарда нет никого, кроме нас. Родственников на улицу не выгоняют». Конечно, она была права.