–Здравствуйте, Кошевой,– тихо сказал Гордеев.
–Здравствуйте, шеф,– ответил Кошевой.
Девушка убрала руки с лица; она узнала голос вошедшего.
–Ах, это вы…– пробормотала она.
–Здравствуйте, Оля,– приветствовал Гордеев стриптизершу из клуба «Ваниль».– Я думал, по вечерам вы работаете.
–Клуб на ремонте,– ответила Оля.
–Вот как? Превосходно. А что случилось?
–Крысы,– объяснила Оля.
–Неужели?
Оля пожала плечами.
–В чем дело?– спросил Кошевой.– Зачем вы ко мне вломились?
–Прошу прощения,– сказал Гордеев,– что явился так поздно; однако я обещал вам назвать настоящее имя Молнии еще до нового года, помните? И вот я здесь.
–Это не может подождать до утра?– сухо спросил Кошевой.
Гордеев с тоской наблюдал за лицом Кошевого; он мог подождать до утра, мог подождать неделю, мог подождать еще десять лет: какая, собственно, разница, когда он поговорит с Кошевым и поговорит ли с ним вообще. Однако он слишком устал от этого дела, от этого унылого города, где морозный день сменяется теплой ночью и снег, выпавший утром, к полудню превращается в слякоть; устал от людей, которые говорят с ним и которые говорят о нем за его спиной; устал от интриг отца, который считает свое мнение единственно верным; устал от прилипчивости одинокой девушки по имени Надя; устал от жизни; он просто устал и хочет поскорее со всем этим покончить.
–Вне всякого сомнения,– сказал Гордеев,– это может подождать до утра. Но не подождет. Потому что я пришел назвать вам имя Молнии и назову его. Не переживайте, я не собираюсь тянуть резину. Наверно, вы уже сами обо всем догадались. Иначе зачем бы я пришел именно к вам в это время суток? Помните, Кошевой, как я говорил вам, что мир слишком прост? Помните? Отлично. В нем нет никаких загадок. Никаких тайн. Всюду обыденность и серость. Молния – это вы, Кошевой.
Кошевой сделался красный как рак.
–Что вы несете? Совсем…– Он замялся.– Вы пьяный, да?– Он поднялся, но тут же сел, потому что Гордеев направил на него пистолет.
Оля уставилась на огнестрельное оружие, как на что-то запредельное. Она схватила Кошевого за руку и прижалась к его плечу щекой.
–Нет.– Гордеев покачал головой.– Я не пьяный. Собственно, я давно понял, что убийца вы, но у меня, к сожалению, не было улик, прямо указывающих на вас. Если вас это успокоит, то и сейчас у меня нет стопроцентных улик; однако с этим делом пора кончать.
–Боже,– пробормотал Кошевой,– вы спятили.
–Не исключено,– кивнул Гордеев,– но это не отменяет того факта, что вы – Молния.
Медленно и доходчиво, как на уроке в школе, он объяснил Кошевому, что сразу понял: убийца – полицейский или, по крайней мере, представитель властных структур. Иначе он не смог бы так ловко уходить от преследования и дурить город своими выходками; можно вспомнить хотя бы половинку сердца на ступенях мэрии.