Николай представился, сел и наскоро осмотрелся. Владения Милова, Михаила Михайловича, были обустроены вдумчиво и с любовью. На случай, если посетитель окажется глуховат, на столе стояла табличка с фамилией, именем и отчеством владельца, а по стенам тут и там были развешаны дипломы и грамоты, перечисляющие директорские регалии. Они перемежались фотографиями, на которых Милов был запечатлен в компании разных людей, а кое-где и в одиночку, на фоне зданий, каких-то рытвин и прочих деталей пейзажа, наверное значимых в краеведческом смысле. Ко всем фотографиям прилагались подписи, сделанные очень крупно – на случай, если тот же посетитель окажется еще и подслеповат.
Сам директор напоминал более всего хорошо откормленного кота. Крамской отметил тщательно подстриженные усы и холеную шевелюру провинциального сердцееда и решил, что действовать лучше напрямую. Он улыбнулся – приветливо, но не заискивающе – и сообщил, глядя Милову прямо в глаза: – «У меня есть клиент, он хотел бы выкупить документ …», – назвав при этом совсем другое письмо, не имеющее отношения к Пугачеву, которое он высмотрел в соседнем зале. Потом сделал короткую паузу и добавил, чуть понизив тон: – «Конечно, очень конфиденциально, без всякой огласки – кроме нас с Вами никто не узнает. Как Вы смотрите на такой маленький бизнес?»
«Бизнес? – переспросил директор с наигранным удивлением. – Выкупить документ?.. – Он укоризненно покачал головой. – Ну что Вы, мы – муниципальное заведение с бюджетом, у нас тут нет никакого бизнеса».
«Я неудачно выразился, – вздохнул Николай, чувствуя уже некоторое раздражение, – но, впрочем, дело ведь не в словах. Называйте как хотите, и Вам, конечно, виднее. Для меня – и для клиента – куда важнее собственно суть вопроса».
Милов приосанился, откашлялся и заговорил, с удовольствием вслушиваясь в свой, действительно очень приятный голос. «Если иметь в виду суть вопроса, которая и для меня всегда – подчеркиваю – важнее всего, – вещал он подобно чтецу-декламатору, – то в ней, в сути, тоже нет, по-моему, никакой двусмысленности. Потому что, где-то бизнес, сделки, клиенты, а где-то, понимаете ли, научный процесс и даже, не побоюсь, достоинство ученого. Я вот, к примеру, доктор исторических наук – зачем мне какой-то бизнес? Вы приходите – и не за чем-то серьезным, за какой-то одной бумажкой – казалось бы, плевое дело, не разговор. Но разговор-то есть, и он сразу начинается не о том, даже если, – он сделал глубокомысленную паузу, – даже если дело и не в словах. Ведь я же не знаю Вашего клиента, и он тоже меня не знает, а вы являетесь – неожиданно, заметьте, без записи – и начинаете чуть ли не с оскорблений. Нет, нет, я Вас не корю, – поспешил он добавить, заметив, что Николай сделал протестующий жест, – но так ведь тоже нельзя, поймите. У нас тут пусть и не столица, это там сплошь академики да их дети, а здесь пока лишь доктора – пока… И все равно, знаете, не стоит, не стоит…»