В комнате нас ждали очередные бутылки, и господа профессора, как ни в чем ни бывало, с хохотом подскочили к ним, чтобы пить и наливать. Почувствовав под собой спасительный стул, я медленно засыпал, словно бы плыл куда-то в море криков, в воспоминаниях у меня все еще поблескивала золотая проволочка, дужка, закладываемая за ухо, хотя уха-то уже нет, а ведь жаль, жаль...
Внезапно свет мне заслонил бледный, блестящий от пота, чрезвычайно длинный призрак.
- Какое у вас вытянутое лицо, профессор, - сказал я, прилагая усилия не спотыкаться на каждом слоге. Голова моя лежала на столе, как на подушке. Баранн с сонной и в то же время злобной усмешкой, смещенной в сторону левой щеки, зашептал:
- Только червяк хорошо умеет быть червяком.
- Какое у вас лицо... - повторил я тише, более обеспокоенно.
- Что там лицо! Да знаете ли вы, кто я такой?
- А как же! Профессор Баранн, инфильтратор.
- Не будем об инфильтрации. Этот Глюк... Видите ли, я веду процесс против Господа...
Я попытался приподняться, хотя бы выпрямиться, но не смог и только повторил: - Что? Что?
- Дело об освобождении от обязанностей...
- Меня?
Он усмехнулся одной лишь левой щекой, правая оставалась грустной.
- Нет, не против вас, лишь против Господа, который в шесть дней... а на седьмой занимался неведомо чем.
- Это шутка?
- Какая там шутка! Мы проверили. Есть тайники в темных туманностях... в головах комет, выщербленных...
- Ах, да. Это мне известно, - пробормотал я, успокоенный. - Господин профессор...
- Что?
- Что такое триплет?
Он обнял меня и стал нашептывать, обдавая алкогольным духом:
- Я тебе объясню. Ты хоть и молодой, но все же принадлежишь Зданию. Почему бы мне тебе не сказать? Скажу, все тебе скажу. Значит, так. Возьмем какого-нибудь человека. Нашего. Ну, так вот: если кто-то является чем-то, то по чему это видно?
- По тому, что видно, - пробормотал я.
- Ну! Вот видишь! Отлично! Так вот, то, что видно, можно подделать. Кто притворяется, что действительно верен Зданию, тот, значит, так: был наш, потом его завербовали, подкупили те, а потом наши его - цап! И обратно заполучили. А перед теми он, чтобы не выдать себя, по-прежнему должен притворяться, что здесь притворяется быть верным Зданию. Ну, а потом те снова его перевербовывают и привлекают на свою сторону, еще раз, и тогда он уже перед нашими притворяется, будто перед теми притворяется, что перед нами притворяется, понял? Вот это и есть триплет.
- Ага, это понятно, - сказал я. - А квадруплет - это, значит, его еще раз...
- Да. Сообразительный ты. Хочешь, я тебя прямо тут завербую?