В глубине души я начал сомневаться в самом существовании инструкции.
Правда, я старался убедить себя, что ошибаюсь, что моя подозрительность не имеет оснований, что без действительного намерения послать меня куда-то с весьма важной миссией никто не интересовался бы мной и не подвергал никаким испытаниям. Ведь у меня ничего не было на совести, и я не имел здесь, собственно, никакого веса, кроме этого неожиданного назначения, этой все время откладываемой, задерживаемой и вновь частично подтверждаемой миссии.
Если бы мне позволили в ту минуту задать один, только один-единственный вопрос, он звучал бы так: чего от меня хотят? Чего от меня хотят на самом деле?
Я готов был с радостью принять любой ответ - кроме одного.
Офицер за столом оглушительно засопел. Я вздрогнул. Высморкавшись, он заглянул в платок, потом сопя, с разинутым ртом и оттопыренными губами, спрятал его обратно в карман.
Дверь отворилась. В комнату вошел высокий, худой, сутулый офицер. Было в нем что-то такое - трудно было сказать, что именно, - от чего он производил впечатление штатского, переодетого в мундир.
В руках у него были очки, которыми он быстро вертел, стоя в шаге от меня.
- Вы ко мне?
- Я к господину Прандтлю из Отдела Шифрования, - ответил я, слегка приподнимаясь с места.
- Значит, ко мне. Я капитан Прандтль. Пожалуйста не вставайте. Вы насчет шифров, да?
Эта фонема прозвучала как сделанный в меня выстрел.
- Да, господин капитан.
- Пожалуйста, без званий. Чаю?
- Охотно.
Он подошел к маленькой черной дверце и из руки, которая через нее высунулась, принял поднос с двумя уже наполненными стаканами. Он поставил его на стол и надел очки. Тут же лицо его словно бы подобралось, худое, вызывающее, все в нем встало на исходные позиции и застыло.
- Что же такое, по-вашему, шифр? - спросил он. - Пожалуйста, расскажите мне, что вы об этом знаете.
Он словно бы бил металлическим голосом во что-то твердое.
- Это система условных знаков, которую можно при помощи ключа перевести на обычный язык.
- Да? А запах? Например, запах розы является шифром или нет?
- Нет, поскольку он не является символом чего-то, а лишь самим собой, запахом. Если бы он означал что-то другое, тогда он мог бы, будучи символом, стать знаком шифра.
Я отвечал по возможности оживленно, пытаясь продемонстрировать умение ясно мыслить. Толстый офицер наклонился в мою сторону, его мундир вспучился на жирном брюхе, собрался складками, грозя оборвать пуговицы. Я не обращал на него внимания, глядя на Прандтля, который снял очки, чтобы повертеть их в руках, отчего лицо его расслабилось.