Пружина был рад передышке, хотя не сомневался, что она временная. Мэлги не из тех, кто оставляет добычу. Такие не отстанут, особенно если голодны и не ели человечины Шестеро знают сколько времени.
Он плутал в тумане, несколько раз прижимался к земле, слыша легкие шаги ловчих групп, прочесывающих местность. Однажды мэлг прошел так близко, что, будь у Тэо такое желание, он бы с легкостью дотронулся до него.
Ему пришлось сделать крюк, затеряться в развалинах, и выбрался из лабиринта он лишь благодаря шуму моря.
Стена тумана останавливалась на границе пропасти, словно боясь перешагнуть ее. Отсюда была видна башня-мост.
Лагерь встретил его догорающим костром и двумя мертвыми мэлгами. От них несло смрадом, и он с неприятным удивлением увидел, как быстро разлагаются тела тех, кто много поколений назад был людьми.
Он не сомневался, что покойники — работа Лавиани. Значит, его спутницам удалось миновать опасный участок, и Тэо был рад, что сумел им помочь. Он стал спускаться по тропе вниз, но услышал шорох и обернулся. Один из мэлгов наблюдал за ним исподлобья, и взгляд его был далек от дружелюбного. В следующую секунду порождение магии той стороны поднесло к губам рожок, и от этого звука у канатоходца зазвенело в ушах.
Поверхность упавшей башни оказалась щербатой и неровной. Лавиани залезла на этот мост первой, но Шерон не последовала за ней.
— Ты что? Боишься высоты?
— Не в этом дело.
— Да я уж вижу, что покойник тебя просто заворожил.
— С ним что-то не так.
— Угу, девочка. Он мертв. И превратился в серебро.
Указывающая лишь дернула плечом, сделав шаг к останкам.
— Постой! Ты куда? Нам надо идти! — крикнула ей Лавиани, но та, не слушая, решительно направилась к скелету, остановившись от него в шаге и разглядывая пристально, точно стараясь заглянуть за только ей видимую грань.
Отдаленный гул рожка прилетел из сгущавшегося влажного тумана, и сойка, помянув Скованного, вновь спрыгнула на площадку, намереваясь, если надо, тащить спутницу силой.
— Не превращай все, что сделал Тэо, в прах. Нам нельзя останавливаться! Мэлги близко!
Но та неожиданно подняла руку и сказала резко:
— Стой где стоишь!
Лавиани словно в стену врезалась, с удивлением глядя на девчонку, голос которой сейчас был острее лезвия. Впрочем, не слова заставили ее остановиться, а белый огонь, разгорающийся вокруг левой руки Шерон.
Девушка всем телом подалась вперед, запрокинув голову, изучая возвышающийся над ней череп, пытаясь увидеть в глазницах то, что на мгновение промелькнуло перед ней. Она чувствовала, как подрагивают пальцы от нервного напряжения, что ее охватило.