– Я ухожу.
Ана стояла посреди комнаты в своей застиранной майке и полушортах-полутрусах, с сумочкой в руках. В сумочке кроме пачки неиспользованных презервативов ничего не было – ментоловые сигареты она искурила, последнюю мелочь выгреб Кэндзи. Девушка, без того маленькая и худенькая, в комнате Кэндзи как-то еще больше усохла и сжалась. Кэндзи вдруг стало ее жалко. Он сам был такой же, когда его подобрал Ятабэ-сан. Грязный шелудивый щенок. Ободранная кошка. Надо ее пожалеть, оставить здесь.
– Миттян! Я тебя больше не трону. Оставайся.
– Врешь ты все, – не поверила Ана. – Врешь. Ты не любишь Миттян.
– Люблю.
Не зная, что делать, Кэндзи взял в ладонь ее маленькую загорелую руку. Изумленная девушка, наклонив голову, подняла на него взгляд. Было в нем что-то детское, милое. Она – как маленький зверек. Может, с ней будет интереснее, чем с животными, потому что она больше умеет. Что если в школу с ней поиграть? Японского Ана не знает, вот Кэндзи и станет ее учить. Если найти учебник для второго класса, он сможет.
– Миттян! Я тебе ранец куплю.
– А что это?
– Такая сумка, с которой ходят в школу. Хорошо бы красный. А у меня был черный. Такой достался. Будешь учиться.
Ана наклонила голову. Она не понимала, о чем говорил Кэндзи. Но тот не обращал на нее внимания, он излагал свою мечту. О том, как они будут жить втроем. Кэндзи будет учить Ану японскому языку, чтобы они вместе набирались ума. И Ятабэ-сан получит удовольствие: захочет – они будут обниматься. А по-другому никак.
Через два года, летом, Ана вдруг стала чахнуть и умерла. Наверное, от обильного кровотечения. Ничего сделать было нельзя – врача ведь не позовешь. Значит, такая у нее судьба, подумал Кэндзи. Ана говорила, что у нее будет ребеночек, постоянно твердила о том, что ей нужны деньги, и тому подобных совершенно невозможных вещах. Конечно, грустно было, что ее больше нет, но в то же время Кэндзи особо не переживал – ну нет и нет. Ятабэ-сан, похоже, эта история надоела – он уже больше не совал Кэндзи листок со словами: «Давай сегодня. Жду».
После того как Ана рассказала ему о ребеночке, живот у нее скоро сделался большой-большой. Кэндзи боялся, как бы он не лопнул, каждый день с дрожью думал об этом. Потом у Аны заболел живот, она стала корчиться от боли, из нее вытекло много крови, и живот сдулся и обвис. Она стала вялая, сонная, перестала учиться. Лежала одна на кровати, бледная, с закрытыми глазами. Кэндзи это, конечно, немного раздражало. Но когда Ана умерла, остался только красный ранец, ему было очень грустно.