— К чему местью пугаешь, кеназ? Касоги не страшатся гибели в бою. Умереть в постели от зимних лет жизни — что может быть хуже для воина? Когда не дашь добром выход, быть меж нами сече лютой…
Беседа шла по кругу, возвращалась в иных выражениях к угрозам, посулам и предложению Глеба, чтобы Тимир-Каан присягнул на верность и дружбу князьям Тмуторокани. В обмен он обещал щедрые дары и провизию для касожских всадников. Но в ответ получил гордый отказ.
Смеркалось, и Глеб ерзал на месте, ожидая вестей о подходе Святослава Владимировича. В уже спустившихся сумерках, при свете факелов Глеб наконец увидел то, что так надеялся увидеть — давешнего вестника, как оговорено, мчащего перед строем с длинным белым платом в руке.
— Долго мы с тобой, Тимир-Каан, речи держали, однако же толку чуть, — обрывая очередную фразу собеседника, отрезал Глеб. — Ворочайся к своим да готовься к бою, ибо другу место за моим столом, врагу же — в моей земле.
— Как скажешь, кеназ, — резко выпрямился Тимир-Каан, — передаю судьбу твою в руки Аллаха милостивого и милосердного. Я же сделал, что мог.
Он вышел из шатра и скомандовал телохранителям возвращаться.
Княжьи дружинники встречали Глеба радостными криками и стуком оружия о щиты.
— Ну что? Далеко ли Святослав? — приближаясь к гонцу, спросил властитель Тмуторокани.
— Когда желаешь, приложи ухо к земле и услышишь топот копыт нашего войска. Великий князь просит тебя ударить нынче, дабы боем связать касогов и отвлечь их на краткий миг, а уж Святослав им на плечи всею силою обрушится.
— Так тому и быть. — Глеб потянул меч из ножен и поднялся в стременах. — Други мои верные, витязи мои славные! Прольем кровь супостата, напоим землю русскую, не пожалеем живота своего!
Он махнул клинком в сторону едва виднеющихся впотьмах касожских всадников, и застоявшиеся кони понесли русичей в жаркую сечу. Вдали уже был слышен клич подмоги, мчащей во весь опор, чтобы ударить в тыл касогам, смять, повалить, рассечь на части…
Точно почуяв неминуемую гибель, степняки ринулись в разные стороны, торопясь спасти головы от скорой расплаты. Точь-в-точь на одуванчик кто-то дунул, и разлетелась шапка его по всей округе.
— Ломим! — кричал Глеб во все горло, радуясь, как стремительно, без оглядки, улепетывает еще недавно грозный враг. Но вдруг Святославова рать, мчавшаяся ему навстречу, как по команде расцвела белыми плащами и, не сбавляя хода, врезалась в его дружину, сбивая с коней витязей, опрокидывая их безо всякой пощады.
В неистовом гневе повернулся князь Тмутороканский к гонцу, крича что есть силы: