Тут Эмили невольно отложила перо. Тягучие волокна сомнений словно бы протянули к ней липкие щупальца. Некстати вспомнила она о том разговоре с миссис Пейтон, когда Дафна спросила ее, как повела бы себя Эмили, узнав, что муж ей изменяет.
– Боже мой! А если Дафна на самом деле знает больше, чем говорит? Что, если Ричард поделился с ней сведениями, которые узнал от самого Уильяма, или от Джорджа, или от кого-то еще, кто знает о романе лорда Гренвилла? Я должна спросить Дафну прямо!
Эмили сжала пальцами виски. Нет-нет, она говорила тогда, что предпочла бы не знать об измене лорда Гренвилла, так что же с ней такое теперь?
– Нельзя, нельзя сейчас думать об этом! – решительно сказала она себе. – Меня должны заботить совсем другие вопросы. Смогу ли я любить Дафну, как прежде? Может быть, я просто обижена на нее за то, что она не поделилась со мной своей сердечной тайной? Но разве такое можно поведать даже самым близким друзьям?
Эмили попыталась представить, как бы она отреагировала, если бы Дафна пришла к ней с рассказом о своем романе с Соммерсвилем, но у нее не получилось. Гнев, презрение, упреки из-за того, что они с Ричардом обманывают Сьюзен и всех остальных – вот что, скорее всего, получила бы Дафна в ответ на свою откровенность. Так стоило ли тогда миссис Пейтон доверяться своей подруге?
– Боже, она ведь могла бояться моих колких, недобрых слов! Как ей, должно быть, тяжело все это время носить в себе свою тайну! Даффи вообще нелегко держать что-либо в секрете, а тут такое! И как я могу осуждать ее, когда сама вышла замуж за человека, который меня не любит, но которого люблю я? Бедная, бедная Дафна! – В последующие полчаса Эмили корила себя за недостаток сердечности, после чего решила вернуться к дневнику и закончить описание произошедшего в доме Пейтонов.
Медленные, размеренные движения пера успокаивали ее, но все же она чувствовала себя неуютно. Что-то мешало сосредоточиться. Все же она добросовестно записала все, что смогла запомнить с момента, когда увидела на террасе тело несчастной Салли, и дошла до описания неприятно поразивших ее пересудов в гостиной.
«И тогда Джейн сказала что-то вроде:
– Наших горничных как будто преследует злой рок!»
Перо выпало из пальцев молодой женщины, оставив на бумаге длинный чернильный след. Вот она, причина ее неясного беспокойства!
Все эти два дня что-то ускользало от нее, словно чей-то взгляд, который вы вдруг можете почувствовать в толпе на балу, но стоит обернуться – перед глазами множество лиц, знакомых и неизвестных, и никак нельзя угадать, кто смотрел на вас, добрый то был взгляд или осуждающий, таилась в нем дружеская усмешка или зависть.