– И тем не менее, – сказал он наконец, – даже слугам ничто не мешает снять обувь и походить по этой мягкой травке, верно? Никто же не увидит.
Все лица повернулись к нему с проблеском надежды.
– Валяйте, – сказал он. – А как подойдем поближе к дому, можете снова обуться.
Чуть ли не половина последовала его совету. Девчонки сбросили туфли; мальчишки расшнуровали ботинки. Высокий шагал сзади с довольной, хотя и слегка высокомерной улыбкой и наблюдал, как они шлепают босиком по мягкой траве. Некоторые девочки задрали узкие юбки повыше. Мальчишки скинули пиджаки.
– Вот так-то лучше, – сказал высокий. Потом повернулся ко мне: – А ты чего?
– У меня ботинки старые, – сказал я, указывая пальцем. – Они не трут.
Его собственные ботинки, судя по всему, были ручной работы. Сидели как влитые. Тут мне в голову закрались подозрения.
– Если это правда такое испытание, как ты сказал, они его только что провалили, причем по твоей вине, – выложил я.
Мальчик передернул плечами.
– Все зависит от того, нужны ли в Столлери босоногие горничные и лакеи с огромными волосатыми пальцами на ногах, – сказал он и – готов поклясться – бросил на меня очень пристальный взгляд, будто уточняя, на эти ли должности мы все тут нацелились. Потом его внимательные темные глаза остановились на моем пакете. – У тебя не найдется лишнего бутерброда? Жутко хочется есть. Цыгане едят только тогда, когда разживутся хоть чем-нибудь съестным, вот только пока я ехал с ними, им, похоже, не слишком везло.
Я протянул ему бутерброд, а другой взял себе.
– Вряд ли ты так уж много времени провел с цыганами, – заметил я. – У тебя даже одежда не помялась.
– Ты не поверишь, – сказал он. – Я провел с ними почти месяц. Большое тебе спасибо.
Мы зашагали дальше, жуя яйцо и кресс-салат; дорога же уходила все вперед; вдали показались новые холмы с деревьями и ажурными беседками на вершинах; другие ребята кучкой шагали впереди. Многие из них тоже пытались жевать бутерброды, не теряя при этом пиджаков, обуви и пакетов.
– Как тебя зовут? – спросил я через некоторое время.
– Можешь называть меня Кристофером, – ответил он. – А тебя?
– Конрад Те… Грант, – ответил я, вовремя вспомнив, что у меня теперь новое имя.
– Конрад Тигран? – переспросил он.
– Нет, – ответил я. – Просто Грант.
– Ну хорошо, – согласился он. – Буду звать тебя Грант. И что, Грант, ты мечтаешь о том, чтобы стать лакеем и вышагивать по Столлери с обтянутой бархатом икрой?
Икрой? – не понял я. Представил, как подаю к столу икру в бархатном мешочке. Так, что ли?
– Не знаю, что там и чем обтягивают, – сказал я, – но одно знаю точно: на службу из нас возьмут одного-двух, не больше.