Тот самый «прыщ», конечно, понял, что разговор о нем, и презрительно прищурил глаза. А я не выдержала и рассмеялась. Вот как, скажите, идти на занятия в таком настроении? Мне же после такого палец покажи — ржать буду!
Зато когда настало время встречи с профессором фон Глуном и жрицей храма Огня, смеяться уже не хотелось. За день я ужасно вымоталась и действительно устала от бесконечного потока новой информации, которую впитывал мой далекий от магии мозг.
Еще одним моментом, убивающим всякую радость, оказалось ожидание неприятностей. Пусть на Поларе я провела лишь одну неделю, но за эту неделю достаточно хорошо успела изучить глуновский характер. И была абсолютно уверена — он обязательно будет шипеть и брызгать ядом, что бы я ни сделала. А я, как и любой нормальный человек, жутко не любила, когда на меня кричат.
Куратор ожидал под дверью аудитории, где у нас проходила последняя лекция. И, едва я вышла, подхватил за локоть и немедля потянул в сторону одной из дальних аудиторий.
Где-то там, если верить моей памяти, располагался зал для практикумов по медитации, и я уж было решила, что мы туда и идем, но нет. Конечная аудитория оказалась другой.
Маты на полу тут отсутствовали, зато имелось несколько больших медных чаш и зеркало во всю стену, как в танцевальной студии. А перед зеркалом, спиной к нам, стояла высокая, прямая, как палка, женщина. Брюнетка, со скрученными в тугой пучок на затылке волосами. Одежда незнакомки, если смотреть с позиции этого мира, оказалась странной: на ней было что-то вроде бриджей и короткой туники.
Увидев нас в зеркале, женщина обернулась, и я смогла разглядеть ее лицо — длинный нос, крупные губы, черные, как смоль, глаза и крупная родинка на правой щеке. Ну и алый символ по центру лба, указывающий на то, что она тоже избранная.
Издалека жрица выглядела настоящей красавицей, но когда приблизилась, я заметила морщины, проступающие сквозь толстый слой пудры. Теперь я бы дала ей лет пятьдесят, ну, в крайнем случае, сорок восемь.
Быстро оглядев меня, женщина мягко улыбнулась и сказала:
— Позволь прикоснуться к тебе, дитя.
После чего, не дожидаясь ответа, сделала плавный шаг навстречу и аккуратно взяла меня за подбородок, чтобы вглядеться… не в лицо, конечно. Мое лицо жрицу не интересовало. Ей был нужен символ.
— Удивительно, — произнесла жрица певуче.
Мне хотелось сказать то же самое, но я вовремя прикусила язык. Дело в том, что я тоже символ разглядывала, но не свой, разумеется, а жрицы. И он разительно отличался от моего. То есть форма оказалась той же самой, но исполнение… Мой иероглиф выглядел натуральной татуировкой, а у нее эта штучка была попросту нарисована, даже следы-бороздки от кисти виднелись.