Пушистик придвинул стол к одному из окон, кстати, тоже совершенно чистых. И над ними теперь висели карнизы, а на одном даже гардины появились.
От такой трогательной и невероятной по объему работы я чуть не расплакалась. Прислонилась спиной к двери и смотрела, смотрела, смотрела… не в силах отвести взгляд.
Из счастливого оцепенения вырвал тихий писк:
— И-и-и?
Твир, как оказалось, прямо у моих ног сидел. Маленький такой, пушистый, с большими-пребольшими глазами. Только теперь в его взгляде не голод застыл, а немой вопрос и беспокойство.
Я улыбнулась, а малыш вдруг опустил глазки и как будто скукожился.
— Что случилось?
И тут до меня дошло — я слишком долго стояла и молчала. И вряд ли по моему лицу можно было определить реакцию.
— Ты что? Решил, будто мне не понравилось?
Твир откатился в сторону и замер, не поднимая глаз. Ну, точно.
— Эй!
Я шагнула к нему, и хотя комочек честно попытался отскочить — поймала и прижала к груди. Какой же он теплый!
— Спасибо, — выдохнула я. — Спасибо, маленький…
Слезы все-таки проступили. Я громко хлюпнула носом, и тут же услышала откровенно придушенное:
— И-и-и-и! И!
Блин.
— Извини, малыш. — Я разжала руки, и твир прытко соскочил на пол. — Просто мне на самом деле очень приятно.
— И-и-и?
О чем он спрашивал, увы, не поняла. Зато вспомнила об украденном из столовой пирожке, который все это время благополучно лежал в кармане.
— Будешь? — извлекая заначку, хитро спросила я. — Кажется, он с повидлом.
— Д-а-а! — пропищала тварюшка, мгновенно оживившись.
Я же чуть не выронила и без того помятую выпечку. Мне ведь не показалось! Он действительно сказал «да»!
— Слушай, малыш, а ты что же… говорящий?
Шарик не ответил, ему вообще не до разговоров стало. Шустро выхватив из моих рук пирожок, он самозабвенно зачавкал. Зато наш третий чердачный житель, ворчливый и бесполезный, проснулся.
— Да, твиры иногда разговаривают, — сообщил он.
— Здорово! — восхитилась я.
Однако призрак из зеркала этих эмоций не разделял.
— Даша, не корми его больше, — сказал он. — Притворись, что не замечаешь, и твир сам уйдет.
Монстр не ехидничал, как обычно, а был очень серьезен. Поэтому я не огрызнулась и просто спросила:
— Почему?
— Пока твир маленький, ему легко прятаться. Но если будешь продолжать его кормить, то твир начнет расти и станет слишком заметен.
Так. Интересно.
— Если ты так печешься о судьбе этого малыша, то почему вчера промолчал? — хмуро уточнила я. — Почему не позволил мне отогнать его от бутербродов?
— Потому что вчера он был слишком голоден, — после долгой паузы признался монстр. — Вчера он умирал.