– Замечательная женщина твоя супруга, – сказал Максим.
– Да, замечательная, – согласился Пилат и почему-то грустно вздохнул. – Это еще не всё. За несколько десятков стадий перед Антипатридой, сразу после того как мы переехали через реку, дорогу нам перебежало какое-то животное. Мне показалось – лиса. Но Лонгин утверждает, что это был волк или волчица. И другие солдаты, которые ехали впереди и лучше видели, его поддержали.
– Если это была волчица, то это – римский знак, – сказал Максим.
– А волки в Иудее редко встречаются.
– Но их довольно много в Самарии и в Галилее, – возразил Максим.
– В любом случае, когда какое-нибудь животное перебегает тебе дорогу, – это плохой знак.
– Да, знак не очень благоприятный, – согласился Максим и, быстро глянув на Пилата, спросил: – И давно ты стал таким?
– Ты хочешь сказать: суеверным?
– Я хотел сказать: таким внимательным к предзнаменованиям.
– Станешь тут… Слушай дальше… В Антипатриде мы наскоро перекусили и сели на лошадей, рассчитывая к вечеру быть в Иерусалиме. В субботу дороги пустые, скакать одно удовольствие… Но когда проезжали через Лидду, я увидел на заборе человека.
– Что значит «на заборе»?
– То и значит, что человек этот сидел на заборе, болтал ногами и ел гранат, откусывая прямо от плода, шумно пережевывая и выплевывая на дорогу кожуру и косточки.
– Гранат был условным знаком?
– Одним из знаков. При последней встрече мне сообщили три знака. Гранат был одним из них… Не заметить этого человека было невозможно. Никто из иудеев так не ведет себя в субботу и никто так не ест гранат.
– Я велел остановиться и подозвать ко мне этого человека, – продолжал Пилат. – Лонгин за шиворот стащил его с забора и толкнул к моему коню. «Зачем нарушаешь субботу?» – спросил я его. А он мне ответил: «Я финикиец, и мне, как и тебе, плевать на ихнюю субботу».
– «Плевать на субботу» – это тоже условный знак? – спросил Максим.
– «На ихнюю субботу», если быть точным, – ответил Пилат и продолжал: – Лонгин замахнулся, чтобы ударить его плетью. Но я соскочил с коня, отвел молодца в сторону, и он мне сообщил, что в Иоппии, когда окончится суббота, на городской площади меня будет ждать нищий, и этот нищий, как только увидит меня, начнет плакать и просить у меня золотой динарий… Я снова сел на коня, и мы поскакали в Иоппию.
– Нет, ты поступил намного более осторожно и предусмотрительно, – сказал Максим. – Вы проехали через Лидду и сперва повернули в сторону Эммауса. Отъехав от города несколько стадий, ты объявил, что голоден, и велел накрыть для себя и для охраны походный обед. А после обеда заявил, что тебя разморило и что ты не хочешь ехать в Иерусалим и, пожалуй, переночуешь в Иоппии.