«Не виноват Шива, коли башка вшива»;
«Каков сам, таков и лингам»;
«Узнали арийские гады, сколько весят „Упанишады“»;
«Обожди, подлюга, скоро кончится Калиюга»;
«Как увижу Брахму, так поленом трахну»;
«Настоящий архат не бывает богат»;
«Даже бочкотара — чья-то аватара»;
«Не про Панкрата да Кондрата сложена „Махабхарата“»;
«Не про Касьяна да Ульяна сложена „Рамаяна“»;
«Где изучается „Ригведа“ — там успех, там победа»;
«Поздно кричать: „Кришна, харе!“, когда получишь по харе»;
«Слушай своего гуру, а не жену-дуру»;
«Мама мыла Раму, а Рама краснел от сраму»,
и, наконец, самое непонятное –
«Знал бы карму — жил бы в Сочи».
…Но все эти древние премудрости не могли помочь богатырю вот сейчас, когда стоял он посреди праха в рассыпавшемся доме и выкрикивал от страха разные глупости. Краем глаза он примечал, как ложатся на кирпичи валы паутины, как вьюнок оплетает обломки балок и остатки оконных проемов, как вполне живые крысы растаскивают по углам древние кости в напрасной надежде поживиться.
Но тут прямо перед носом его появилась чья-то рука и от души брязнула Жихаря по зубам. Богатырь перестал орать, помотал головой и сообразил, что рука не чужая, а его собственная и на этот раз она оказалась куда умней перепуганной головы.
Рука ударила вполсилы, поэтому все зубы, кроме утраченных ранее, остались целы. Жихарь сплюнул кровь от разбитых губ и сказал сам себе:
— Дурак ты, Джихар Многоборец. То ли мы покойников не видели? Живых надо бояться…
Но живых вокруг не наблюдалось. Богатырь стал не спеша обходить развалины, как наставлял во сне Беломор. Двигался он вдоль стен, там, где трухлявые доски надежно опирались на каменное основание. Потом, обойдя все некогда роскошные покои, постановил спуститься в подвал.
Сквозь многочисленные проломы в полу свет туда попадал свободно, и можно было пока обойтись без факела. Под ногами хрупало, скрипело и хрустело. Крысы, коим наступлено было на хвост, обиженно визжали. Но подстраховаться все же не мешало, и Жихарь принялся вполголоса напевать-приговаривать особое заклятье — на тот случай, если какой-нибудь умрун попытается подняться:
Есть еще такие люди,
Что на свете не живут.
Их в народе мертвецами
Да покойными зовут.
Пахарь пашет, зодчий строит,
Чернокнижник ворожит,
А покойник-тунеядец
Целый день в гробу лежит.
Только самой темной ночью,
В час, когда живые спят,
Умруны наружу лезут
Наподобие опят.
Вы, ребята, не опята,
Вас никто не станет брать.
Если ж вам самим не спится —
Не мешайте людям спать!
Наконец в полутьме богатырь разглядел дверь. Дверь была гладкая, нисколько не состарившаяся, выкрашенная голубой краской и с узорной дверной ручкой. Такие устройства Жихарь уже видел, поэтому смело нажал на ручку. Дверь отворилась.