Сегодня его фирма обслуживала известнейших и богатейших людей. Маркхам заботился об имидже видных политиков, устраивал рекламные кампании для популярных производителей продуктов питания и считался одним из самых перспективных рекламщиков страны.
Разумеется, с ним работала активная команда молодых и энергичных креативщиков, иначе Джеймс никогда бы не справился с растущими объемами работ. Но в фирме ничего не происходило без его одобрения или согласия.
Он нажал на кнопку переговорного устройства:
– Салли!
– Да, мистер Маркхам! – тут же отозвалась секретарша.
– Мне сейчас нужно уйти.
– Мистер Майерс звонил уже два раза и просил назначить встречу.
– Передвиньте его на послеобеденное время.
– Боюсь, это не сработает.
– А вы будьте ангелом и постарайтесь! – с нажимом попросил Джеймс и поправил галстук. – Да, и скажите шоферу, чтобы через пять минут выезжал.
– Хорошо, мистер Маркхам. Что-нибудь еще?
– Нет, это все, – сказал Джеймс и поднялся. Перед ним на столе лежали ключи от Ландсмоор-хауза, которые он обещал привезти Генри и Целестине.
Его лицо помрачнело, как только он подумал про Ландсмоор-хауз, который он на неопределенное время предоставлял писателю и его очаровательной жене. Для него лично этот загородный дом перестал иметь значение – слишком много мрачных воспоминаний было с ним связано. Им овладевало какое-то тяжелое, болезненное уныние всякий раз, когда он думал об отчем доме.
Собственно, ему давно нужно было избавиться от этой недвижимости, но что-то не давало ему продать загородный дом своей семьи.
Он взял со стола ключи и положил их в карман брюк. Ему вспомнились времена, когда он чувствовал себя вполне счастливым в Ландсмооре. А затем – внезапно – на его семью обрушилось несчастье. Отец и сестра погибли один за другим…
Джеймс закрыл глаза; он не хотел снова впадать в депрессию от этих воспоминаний. Так, главное не киснуть!
«Надеюсь, Генри и Целестина будут там счастливы», – подумал он. Перед его внутренним взором возникло лицо Целестины; когда-то он очень любил подругу своей сестры. Тайно, как ему казалось. Но Глория его раскусила. Он вспомнил, как застеснялся, когда сестра прямо сказала ему о том, что знает о его чувствах к Целестине. Да, Джеймс мечтал о совместном будущем с ней и надеялся, что его мечта вскоре осуществится.
Он чувствовал, что тоже симпатичен Целестине. Наверняка она стала бы его женой, если бы на него так сильно не повлияли семейные трагедии. После смерти сестры им овладело кошмарное состояние, не позволявшее подойти к Целестине и открыто рассказать ей о своих чувствах. Он сделал обратное: замкнулся и прекратил всякое общение.